Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
С христианской точки зренияВедущий Яков Кротов Коммунизм и христианствоИрина Лагунина: Россия единственная страна в мире, где парламентский Комитет по религии возглавляет коммунист, и этот коммунист горячо симпатизирует Русской православной церкви и защищает ее интересы. Но Россия не единственная и не первая страна, где коммунизм и христианство примериваются друг к другу. Само слово "коммунизм" происходит от христианского термина, обозначающего общение между людьми и приобщение к Богу. Первые коммунистические утопии сочинялись христианами, среди которых даже был святой Томас Мор. Но в то же время ни на какую другую религию не обрушивались коммунисты с такой яростью как на христианство. Сотни тысяч священников были убиты коммунистами во Франции, Испании, Мексике, России только за то, что были священниками. Как же после этого возможны совместные заседания коммунистических лидеров и православных иерархов на проводимых Московской патриархией соборах? Что общего и что различного у коммунизма и христианства? Чем современный российский коммунизм отличается от обычного в своем отношении к церкви? И чем определяется отношение современных верующих христиан в России к коммунизму? Яков Кротов: В последние недели оживилось внимание коммунистической партии и ее лидеров, да и рядовых членов к христианству и православной церкви. Известный коммунистический деятель еще эпохи застоя (благополучно подвизающийся в газетах и в наше время) Александр Ципко написал большую статью в поддержку митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла в "Комсомольской правде". В этой статье он обосновывает необходимость поддержки православной церкви со стороны коммунистов: "Без православной церкви не будет той России, к построению которой десятилетиями стремились коммунистические лидеры, к построению которой сегодня стремятся многие жители страны". В той же "Комсомольской правде" поместили и возражение Александру Ципко. И, тем не менее, мы можем говорить о том, что попытка связать коммунизм и христианство родилась не вчера, не десять лет назад, а, пожалуй, она родилась еще до того, как появился коммунизм. И в этом смысле очень легко коммунисту обосновывать единство коммунизма и христианства. Вот как, например, это делает политолог Сергей Кортунов. Диктор: "Самым первым коммунистом на земле был Иисус Христос. В кумранских рукописях, написанных до Христа, зафиксирована и коллективная собственность, и равенство людей, и социальная справедливость. Конечно, христианство менялось, но оно всегда зависело от признания народными массами. Неужели французское республиканское государство было атеистическим? Нет, конечно. Но в первые месяцы французской революции стал актуальным лозунг Вальтера: "Раздавите гадину!". Затем он замолк. Не получилось. Не получилось и в России. Возьмите священнослужителя Флоренского, он на десятки лет опередил научные исследования в лингвистике, математике, экспериментальной физике и прочем. Религия теперь не мешает делать новые открытия, поэтому нельзя противопоставлять религию и науку, равно как коммунизм и христианство, их не нужно сравнивать. Коммунизм - это идеология, политика; христианство - традиция. Нельзя быть коммунистом только из-за верности традиции, даже советской, а христианами чаще всего становятся именно потому, что таковыми были отцы, деды, прадеды. Известно, что патриарх Тихон называл атеиста Ленина человеком с истинно христианской душой. Ленин действительно ощущал себя истинно русским человеком и потому в обыденной жизни следовал нравственным традициям своей семьи, глубоко религиозной". Яков Кротов: Как же получается так, что между коммунизмом и христианством столько общего, столько перекличек между коммунистической этикой и христианской. Тем не менее никто не отрицает и того факта, что коммунизм в 20-м столетии воздвигал против христианской церкви мощнейшие гонения, и не только в России, например, и в католической Мексике, где по сей день священникам формально запрещено входить в священническом облачении, прежде всего именно католическим патерам. В чем же причина, почему радикально меняют и меняли коммунисты свое отношение к христианству в своей истории? Александр Нежный: Если говорить о том, что написано и подписано вождями коммунистической партии, вождями большевиков, и то, что сделано ими, это вещи абсолютно несовпадающие. Потому что даже в самые такие густопсовые советские времена законодательство о культах, оно в принципе давало более-менее нормальную жизнь для церкви в условиях советского общества, советского государства. Мы знаем программу РСДРП, где объявляется свобода совести и, по крайней мере, не декларируется абсолютный, тотальный поход против Бога. Не декларируется желание вырвать у человека веру из сердца, а если надо, то вместе с сердцем. Это начинается буквально сразу же после победы Великой Октябрьской социалистической революции, это совершенно точно. И когда мне приходилось заниматься в архивах, и сейчас, когда читаешь не архивные, а уже напечатанные свидетельства и документы, то в голову приходит такой простой вопрос. На него ответить иначе, чем не знать, что у них, у большевиков, была некая такая страсть к истреблению всякого религиозного начала в человеке, другими словами ответить нельзя. Потому что в условиях гражданской войны, в условиях неокрепшей власти, когда они сами не верили в свою окончательную победу, в это время в 18-м году начинаются кампании по вскрытию мощей, и тут же начинаются насилия над священнослужителями. И 1918-м годом датируются документы, которые мы сейчас можем найти в архивах наркомюста, в том самом ликвидационном управлении, которым командовал Петр Красиков, один из птенцов ленинского гнезда, приученный питаться сырым мясом. Если мы попытаемся устроить некое подобие земного рая, то что из этого получается, мы прекрасно знаем. В Монголии все эти монастыри порушили процентов на восемьдесят, если не ошибаюсь. В Камбодже, вы знаете, что сделали со священниками: им мотыгами разбивали черепа. В Польше, конечно, Польша не дошла до такого зверства, как у нас, но все-таки 40 лет костел жил с кляпом во рту. И везде, где это совершалось, везде первым объектом для свирепой атаки была церковь, было желание палаческим ножом обязательно обрубить нить, которой человек связан с небом. Яков Кротов: Конечно, никогда патриарх Тихон, ныне причисленный православной церковью к лику святых, не называл Ленина человеком с истинно христианской душой. И в этом, надо сказать, традиционно слабое место многих коммунистов, потому что они питаются, скорее, своими фантазиями. Но это на личном уровне. А на идейном уровне, что общего между коммунизмом и христианством? Да вот, пожалуйста, хотя бы слова Иоанна Златоуста: "Пусть все продадут все что имеют и перенесут на середину. Только словом говорю: никто не смущайся, ни богатый, ни бедный, сколько было бы собрано золота, если бы все мужчины и все женщины принесли сюда свои деньги, если бы отдали и поля, и имения, и жилища. Не говорю "рабах", их тогда не было бы. Может быть, отпускали бы на волю. То, наверное, собралась тысяча тысяч пудов золота. Скажите, сколько жителей в нашем городе, сколько в нем христиан? Наверное, сто тысяч. А как велико число бедных? Не думаю, что больше 50 тысяч. И чтобы кормить их каждый день, много ли было бы нужно? При общем содержании, за общим столом, конечно, не потребовалось бы больших издержек. Так живут теперь в монастырях, как жили некогда верующие, и умерли кто с голода? Но если бы мы сделали такой опыт, тогда отважились бы на это дело, и какая бы была благодать". Так писал Иоанн Златоуст в своей проповеди "На апостольские деяния". В рассказе евангелиста Луки о первых христианах говорится об эксперименте, когда христиане, жившие в Иерусалиме, собрали в общий котел все, что имели, и у них было общее сердце, общая душа, общий кошелек. Но потом мы видим как христиане из других частей Римской империи собирают милостыню и посылают ее в Иерусалим христианской общине. Видимо, и здесь общение кошелька не пошло людям на пользу. И тем не менее, где же различие между монастырем и коммунистической идеей? Об этом писал Николай Бердяев, переживший коммунистическую революцию, и он подчеркивал, что в основе коммунизма лежит насилие и принуждение, которые, правда, потом исчезнут. Диктор: "Как и почему прекратится то насилие и принуждение, то отсутствие всякой свободы, которое характеризует переходный к коммунизму период, период пролетарской диктатуры? Ответ Ленина очень простой, слишком простой. Сначала нужно пройти через муштровку, через принуждение, через железную диктатуру сверху. Принуждение будет не только по отношению к остаткам старой буржуазии, но и по отношению к рабоче-крестьянским массам, к самому пролетариату, который объявляется диктатором. Потом, говорит Ленин, люди привыкнут соблюдать элементарные условия общественности. Приспособятся к новым условиям, тогда уничтожится насилие над людьми, государство отомрет, диктатура кончится. Тут мы встречаемся с очень интересным явлением. Ленин не верил в человека, не признавал в нем никакого внутреннего начала, не верил в дух и свободу духа, но он бесконечно верил в общественную муштровку человека, верил, что принудительная общественная организация может создать какого угодно нового человека, совершенного социального человека, не нуждающегося больше в насилии. Так и Маркс верил, что человек фабрикуется на фабриках. В этом был утопизм Ленина, но утопизм реализуемый и реализованный. Одного он не предвидел, он не предвидел, что классовое угнетение может принять совершенно новые формы, непохожие на капиталистические. Диктатура пролетариата, усилив государственную власть, развивает колоссальную бюрократию, охватывающую, как паутина, всю страну. И все себе подчиняющую. Эта новая советская бюрократия, более сильная, чем бюрократия царская, и есть новый привилегированный класс, который может жестоко эксплуатировать народные массы. Это и происходит. Простой рабочий сплошь и рядом получает 75 рублей в месяц, советский же чиновник, специалист - 150 рублей в месяц, и это чудовищное неравенство существует в коммунистическом государстве. Советская Россия - есть страна государственного капитализма, который может эксплуатировать не менее частного капитализма. Переходный период может затянуться до бесконечности, коммунистическая революция была оригинально русской, но чуда рождения новой жизни не произошло, ветхий Адам остался и продолжает действовать, лишь трансформируя себя". Яков Кротов: И если говорить об отличиях коммунизма от капитализма, то здесь, видимо, качественная какая-то грань. Потому что капитализм не принуждает человека, он оставляет человеку свободу умереть с голода. Как это делает, кстати, и христианская традиция. Человек, пожалуйста, может запоститься до смерти, его выбор - это его совесть, хотя, конечно, христианство такого самоубийства не рекомендует. Но сколько раз в монастырях люди умаривали себя голодом, к сожалению, было, или отшельники. Это оставалось на их совести. Как правило, наоборот, люди в монастырь собирались именно для того, чтобы сдержать свои порывы, но каждый сдерживает сам, каждый добровольно отдает себя в подчинение старцу, иначе человек не идет в монастырь. И когда мы читаем призыв Златоуста к жителям Антиахии собраться и устроить в городе нечто вроде колоссального монастыря в 150 тысяч душ, то мы вспоминаем, что у Златоуста были и другие яркие идеи. Например, Златоуст был отчаянный антисемит. В той же Антиахии был огромный еврейский квартал, и Златоуст вошел в историю мировой культуры как один из самых убежденных антисемитов. К счастью, это сугубо личные заблуждения святого Иоанна Златоуста. Он свят, но не потому что антисемит. Златоуст был еще и антифеминист. И он критиковал: как может женщина ходить в синей одежде или в зеленой, женщина должна ходить в белом. Если бы Господь Бог хотел, чтобы были голубые или желтые кофточки, он бы создал голубых и желтых овец. В истории христианства слово "коммунизм" имеет, правда, не православное восточное происхождение, а католическое. Еще в 1215-м году лютеранский собор осудил коммунизм, но под этим имелось в виду муниципальное движение итальянских городов за освобождение от власти епископов, католических епископов. В 17-м веке в Галиции появляется монастырь коммунистов, но он так назывался, этот католический орден, потому что его монахи денно и нощно совершали преклонение перед святыми дарами. Причастие на латыни и будет "коммунио". Сегодня в Италии есть движение "комуньоне" и "либерасьоне", но оно не означает коммунисты-либералы, оно обозначает общение и освобождение через общение. Но когда в Россию приходит идея коммунизма, она интерпретируется на своеобразный православный лад и к этому апеллируют российские коммунисты. Вот, например, как пишет украинский академик, коммунист Валентин Мамутов. Диктор: "Коммунистическая вера неистребима, ибо имеет глубочайшие корни в человеческом мировоззрении. Иерей Троице-Сергиевой лавры отец Павел Флоренский, гонимый советской властью, писал в 1919-м году: "Идея общежития как совместного жития в полной любви, единомыслии, экономическом единстве, назовется ли она по-гречески кеновией или по латыни коммунизмом, была вооружена и воплощена в Троице-Сергиевой лавре преподобным Сергием и распространялась отсюда, от дома Троицы". Можно сказать, что идея коммунизма воплощается в принципах и уставах монастырской жизни и в настоящее время, но выходит далеко за их пределы. Что же может противопоставить этим идеалам рыночная экономика, в которой по определению господствует антихристианская, а, следовательно, и антикоммунистическая мораль, корысть, эгоизм, жадность. Кто же может утверждать, что идеалы такой системы привлекательнее идеалов коммунизма? Можно сказать, что не везде капитализм таков. Да, после и под влиянием социалистических революций он изменился к лучшему, в соответствующую идеалам коммунизма сторону. Но после устранения СССР и его социалистических союзников уже наметилась тенденция к обнищанию и бандитизации общества. Поэтому борьба за утверждение социалистических и коммунистических идеалов во всем мире продолжается, будет продолжаться. Идеи не умирают, особенно такие, которые противостоят тенденции раздробленности по этническим и религиозным признакам". Яков Кротов: Проблема не только в том, что под воздействием коммунизма и его практической ипостаси - большевизма - меняется капитализм, хотя и сами западные философы такой динамики не отрицают. Проблема в том, что как коммунизм, по убеждению его апологетов, далеко не однозначен, то же можно сказать и о капитализме, в нем есть хорошее, в нем есть и дурное. Сегодня, как и сто лет назад, например, папа римский издает энциклики, где обличает рыночную капиталистическую экономику отнюдь не в пользу коммунизма. Обличает за то дурное, что есть в капитализме: овеществление жизни, поставление денег на первый план, манипуляция человеком. Но папа никогда не критиковал то хорошее, что есть в капитализме, в буржуазности. А есть ведь и буржуазные добродетели, достаточно упомянуть верность договору, сознание своей социальной ответственности. Все это присутствовало на Западе задолго до коммунистической революции, а вот в России этого было мало, и этим русские дореволюционные купцы отличались от западноевропейских предпринимателей. Даже люди, нажившие богатство, все-таки считали что это грех. И часто мечтали о странничестве, о том же монашестве, жертвовали на революцию, потому что их грызла совесть. И Николай Бердяев подчеркивал, что русский народ в этом смысле никогда буржуазным не был, не поклонялся буржуазным добродетелям и нормам. Ничего хорошего в этом нет. Значит, коммунизм берет самое худшее из капитализма, коммунизм берет, подчеркивал Бердяев, и самое худшее из христианства. Потому что и в христианстве есть явления далеко не церковные, и даже антихристианские в практическом христианстве. Диктор: "Русский коммунизм, с моей точки зрения, есть явление вполне объяснимое, объяснение не есть оправдание. Неслыханная тирания, которую представляет собой советский строй, подлежит нравственному суду, сколько бы ее ни объясняли. Постыдно и позорно, что наиболее совершенно организованные учреждения, созданные первым опытом революции коммунизма, есть ГПУ, раньше ЧК. То есть орган государственной полиции несравненно более тиранический, чем институт жандармов старого режима, налагающий свою лапу даже на церковные дела. Большевизм воспользовался всем для своего торжества, он воспользовался бессилием либерально-демократической власти, негодностью ее символики для скрепления взбунтовавшейся массы. Он воспользовался русскими традициями деспотического управления сверху и вместо непривычной демократии, для которой не было навыков, провозгласил диктатуру более схожую со старым царизмом. Он воспользовался свойствами русской души, во всем противоположной секуляризированному буржуазному обществу, ее религиозностью, ее догматизмом и максимализмом, ее исканием социальной правды и Царства Божьего на земле, ее способностью к жертвам и терпеливому несению страданий, а также проявлениям грубостей и жестокостей. Он воспользовался историческим расколом между народом и культурным слоем, народным недоверием к интеллигенции и с легкостью разгромил интеллигенцию, ему не подчинившуюся. Он соответствовал отсутствию в русском народе римских понятий о собственности и буржуазных добродетелях, соответствовал русскому коллективизму, имевшему религиозные корни. Он воспользовался крушением патриархального быта в народе и разложением старых религиозных верований. Он провозгласил обязательность целостного тоталитарного мира созерцания, господствующего вероучения, что соответствовало навыкам и потребностям русского народа в вере и символах, управляющих жизнью. Яков Кротов: Это извращение христианства живо и сегодня в России, и именно поэтому вопрос о соотношении коммунизма и христианства оказывается таким важным. Люди видят, что, например, в 96-м году во время предвыборной кампании московский священник Александр Шаргунов, руководитель движения "За нравственное возрождение отечества", поддержал партию Геннадия Зюганова и призвал голосовать за коммунистов. Потому что так страшно все обстоит с нравственностью, что можно даже пойти на союз с коммунистами. Если до революции коммунизм относился к церкви более-менее нейтрально, во всяком случае, в программе было записано скорее нейтральное отношение к церкви, то после революции началось гонение на религию, прежде всего на христианство. Французский политолог Ален Безансон подчеркивал различие коммунизма от нацизма. Нацисты обратили удар тоталитарного государства прежде всего против синагоги, потом уже Гитлер собирался заняться церковью, если бы выиграл войну. Сталин обрушился прежде всего на церковь, а после войны, выиграв ее, обрушился на синагогу, на еврейство. Ален Безансон полагал, что это потому, что фашизм ориентируется на Ветхий завет, в Ветхом завете нет какого-то одного лидера, там весь народ сплочен, так и фашизм. Коммунизм же ориентируется на новый завет, где есть Спаситель, где есть богочеловек, мессия и его ученики. В церкви - Христос и его последователи; в коммунистической России - Сталин, Ленин, Брежнев и идущие за ними. Но сами коммунисты видят свою историю, историю коммунистической России несколько иначе и считают, что по крайней мере со времен Второй мировой войны коммунизм и христианство воссоединились. Этому соответствует интересный исторический факт. В 1943-м году Сталин не только принял в Кремле руководителей Московской патриархии, но и даровал им всевозможные номенклатурные привилегии, подарил им особняк немецкого посла, стал поддерживать Русскую православную церковь, хотя, конечно, далеко не безоговорочно. Все равно многие священники оставались в тюрьмах, все равно церкви после войны перестали открывать и так далее. Но какой-то сдвиг, безусловно, был. И вот как это интерпретирует политолог Сергей Кортунов. Диктор: "Испытав на себе модель коммунистического развития, Россия сыграла роль удерживающего. В годы Великой Отечественной войны она в этом же смысле превратилась в преграду на пути германского фашизма. Эта война стала религиозной и священной. Неслучайно церковь, вся русская эмиграция, все верующие русские люди, даже антикоммунисты, поддержали большевиков в этой войне против Гитлера. Именно тогда (в самые тяжелые ее дни: в 41-м) родилась новая, фактически уже посткоммунистическая Россия. Перед каждым русским стал выбор Христа. Спрятаться, отступить или встретить свою смерть. И тем самым спасти свою мать, жену, Родину. Те, кто принял этот вызов, и есть новые русские. Выбор, сделанный русскими солдатом, чувства, испытанные его матерью, навечно записаны в русской душе. В итоге войны родилась новая сильная душа, через любовь к Родине, матери, детям сложился духовный иммунитет. Победа в войне стала началом освобождения России, в том числе и от коммунистической лжерелигии. Полвека затем Россия выбиралась из кризиса, тяжесть этой ноши несли новые русские, их дети и внуки". Яков Кротов: Таков коммунистический взгляд на историю России при большевиках, а вот взгляд со стороны. Взгляд католического автора, во всяком случае автора, принадлежащего к католической французской традиции, упомянутого уже выше Алена Безансона, известного политолога. Диктор: "Сельское хозяйство, под которое заняты необъятные земли, едва справляется с выпуском продуктов потребления невысокого качества. Оно не породило конкурентоспособной продовольственной промышленности. Недвижимость, автомобильные и железные дороги находятся в плачевном состоянии. Внешняя торговля строится по образцу третьего мира, на экспорт идут газ, нефть, сырье, импортируются товары с высокой добавленной стоимостью. Однако предыдущий режим оставил в наследство один козырь. Будучи неспособным к нововведениям, он оказался в силах сохранить некоторые хорошие вещи, которых больше нет у нас. В частности педагогику на старый лад, строгую, отсеивающую, с продвижением вперед по заслугам. Поэтому в России много музыкантов, математиков, высококлассных инженеров, хотя долгое время таланты направлялись главным образом в военный сектор. Этот слой, наиболее достойный уважения, сегодня отчасти не используется, отчасти устремляется в края с более благоприятной атмосферой. Этот блестящий слой не должен порождать иллюзий, главный ущерб, нанесенный коммунизмом, это отупение и деморализация масс. Русский народ плохо информирован, не приучен думать самостоятельно. Хотя среднее и высшее образование на Западе не то, что раньше, в целом оно превосходит российское. В советской России было мало студентов в европейском или американского понимании этого термина. И за исключением научной сферы они не получали либерального образования, способного развить их ум. Заучивание наизусть ленинских глупостей не идет на пользу мозгу. Деморализация порождалась всеми аспектами коммунистической жизни, ленью, безответственностью, ложью, коррупцией, разрывом семейных связей. Этот список можно продолжать долго. Русские не были подготовлены к напряженной активности западного общества, она кается им гнетущей". Яков Кротов: А вот как Николай Бердяев, которого, кстати, тот же Сергей Кортунов часто хвалит, потому что Бердяев откровенно пишет о том, что коммунизм во многом близок к христианству, но Кортунов не цитирует других слов Бердяева, умалчивает. Опять же коммунизм, это его характерная черта, очень часто умалчивает о некоторых очень важных обстоятельствах, а Бердяев подчеркивал, что действительно есть успехи коммунизма, есть успехи коммунистической России, тем не менее, подчеркивал Бердяев, коммунизм все равно остается противоположным христианству. Потому что христианство исповедует свободу человека, выступает против принуждения, а коммунизм все основывает на принуждении. Конечно, на практике и в христианстве было принуждение, но Евангелие оно вот здесь, и в нем по принуждению ничего нет, а Манифест Коммунистической партии тоже на столе, и в нем про принуждение ой даже как есть. В этом причина противоречия. И вот почему, подчеркивал Бердяев, рано или поздно коммунизм, когда он окончательно принудит людей быть коммунистами, а не христианами, похоронит сам себя. Диктор: "Ненависть русских коммунистов к христианству заключает в себе противоречие, которого не в состоянии заметить те, чье сознание подавлено коммунистической доктриной. Лучший тип коммуниста, то есть человека, целиком захваченного служением идее, способного на огромные жертвы и на бескорыстный энтузиазм, возможен только вследствие христианского воспитания человеческих душ, вследствие переработки натурального человека христианским духом. Результаты этого христианского влияния на человеческие души, чисто незримого и надземного, остаются и тогда, когда в своем сознании люди отказались от христианства и даже стали его врагами. Если допустить, что антирелигиозная пропаганда окончательно истребит христианство в душах простых людей, если она уничтожит всякое религиозное чувство, то осуществление коммунизма сделается невозможным, ибо никто не пожелает нести жертвы, никто уже не будет понимать жизни как служения сверхличной цели, и окончательно победит тип шкурника, думающего только о своих интересах. Этот последний тип и сейчас уже играет немалую роль, от него идет процесс обуржуазивания". Яков Кротов: Так Николай Бердяев предсказывал то, что совершилось в 90-е годы. Происходит, по видимости, крушение коммунизма, по видимости, торжество буржуазности. Но точно ли буржуазность? Это именно то дурное, что есть в буржуазности, это то дурное, что объединяет буржуа и пролетариев, это шкурничество. Разве это капитализм, причем здесь он? Шкурный интерес мешает наживать капитал, мешает развитию капитализма, настоящего капитализма, не шкурнического. Но ведь тогда встает более важный вопрос: а почему церковь не объяснила людям до революции, что им грозит? Почему антикоммунистическая пропаганда, которую вели многие выдающиеся церковные проповедники, оказалась неуспешной? Почему в России, в отличие от Польши, церковь не смогла противостоять государству, не смогла отказаться от визитов в Кремль, от продовольственных наборов, от бесплатных автомобилей? Сейчас, кстати, это опять вернулось: казенное обеспечение, разрешение патриарху, например, в порядке исключения посещать в аэропорту зал для государственных чиновников, куда даже бизнесмен не сможет купить пропуск. В чем причина такой некоторой слабины российского православия? Александр Нежный: Во-первых, Германия, Польша ощутили на себе, если говорить о Германии периода Гитлера, то там сложные, достаточно болезненные для католиков вопросы. Германия, евреи, католики, молчание папы, который сейчас собирается нам открыть что-то в связи с тем, что истек срок тайны документов, которые хранятся в Ватикане и так далее. Но здесь, во-первых, свирепый террор. И второе, конечно, ослабленная внутренняя церковь, церковь, лишенная закалки, церковь, которая проедена насквозь сервилизмом. Церковь, которая по признанию одного из архиереев, членов синода того времени, по приказу сверху готова хоть черного борова поставить. Церковь, которой командовал расстрига Распутин. Слабая церковь, больная церковь, которая могла противостоять, как мне кажется, этому страшному варварству, этой страшной жестокости только образцами и силой личного мужества, примеры которого мы с благоговением находим в нашей истории. На личном уровне, на уровне личности противостоять - да. На уровне церкви невозможно, потому что не было целостного, крепкого и стойкого организма под названием Церковь. Яков Кротов: Сегодня в Государственной думе Российской Федерации Комитет по делам религиозных и общественных организаций возглавляет Виктор Ильич Зоркальцев, коммунист. Создалось парадоксальное положение, когда Европейскую межпарламентскую ассоциацию православных депутатов возглавляет человек, не отрицающий, что он не верующий и действительно коммунист, он защищает интересы православной церкви. И вот в своем интервью журналу Военно-христианского союза России Виктор Ильич Зоркальцев подчеркивает, что каждый из нас может верить в своего бога, а может не верить или находиться в поиске. "Человек должен знать, что такое вера, что такое христианство, его историю, на какие конфессии оно распадается. Россия в большинстве своем пока невежественна в религиозном отношении, что очень сильно бьет по ее духовной безопасности". Виктор Зоркольцев был одним из инициаторов принятия в 1997-м году нового закона "О свободе совести", который, по мнению многих людей, ограничил эту свободу совести, а по мнению Виктора Ильича, напротив, укрепил. Он говорит: "Что говорит закон? Что христианство является традиционной конфессией России. Так почему вы считаете, что вас дискриминируют?". Я уже упоминал об отличительной особенности коммунистов, они часто забывают некоторые детали. И если мы обратимся непосредственно к тексту закона 1997-го года, то увидим, что там ничего не сказано о христианстве как традиционной религии, традиционной конфессии России. Там сказано, что Государственная дума уважает христианство, буддизм, иудаизм и другие религии, но перед этим идет фраза, что "Федеральное Собрание признает особую роль православия в истории России". Многие люди смеялись над такой формулировкой, и говорили, что получается, что православие не христианство, православие отдельно, а вера в Христа отдельно? Как это может быть? А вот так оно и вышло. И оказывается, что антирелигиозная борьба отдельна, а поддержка православия может быть отдельно. Между прочим, Бердяев предсказывал такое двойственное отношение коммунизма к православию, к другим христианским конфессиям и к нехристианским религиям задолго до того, как Сталин сделал ставку на Московскую патриархию. Вот как писал Бердяев в 1933-м году. Диктор: "Коммунистическая власть, ничем неограниченная, движется ненавистью к христианству, в котором видит источник рабства, эксплуатации, тьмы. Коммунисты чрезвычайно невежественны и непросвещенны в вопросах религиозных, но определяются они идейными мотивами, движутся своей собственной религиозной верой. Коммунистическая власть нередко проявляет большую гибкость в политике, она бывает очень оппортунистичной в международной политике, идет на уступки в политике экономической, она готова дать некоторую свободу в искусстве и литературе. Коммунизм меняется, эволюционирует, он национализируется, делается более культурным. Коммунистический быт обуржуазивается, и это обуржуазивание есть большая опасность не только для коммунизма, но и для русской идеи в мире. Напрасно думают, что религиозные гонения в советской России направлены против православной церкви, которая была церковью господствующей, которая связана была в прошлом с монархией и реакцией. Сектанты, например баптисты, объявляются более опасными, чем православные, и с ними борьба признается более трудной именно потому, что в прошлом они были сами гонимы и не связаны с силами, господствующими при старом режиме. Христиане, которые признают правду коммунизма в области и социальной, считаются более вредными и опасными, чем христиане, которые являются явными реставраторами и контрреволюционерами. Яков Кротов: Общей когда-то была точка зрения, что коммунизм так ненавидит религию, основатели его так ненавидели религию, что антирелигиозность - это родовая черта коммунизма. Антибуржуазность - родовая черта коммунизма, тоже ведь так говорили. Нет, оказалось, что коммунистический дух, как и предсказывал Бердяев, отлично совместим с буржуазностью. Он может изображать из себя государственный капитализм, может изображать обычный капитализм, все равно это дух насилия, это дух патерналистический, дух коллективистический, когда заставляют людей отдавать свою свободу государству. И тогда коммунизм, оставаясь антирелигиозным, поддерживает на совершенно буржуазный манер не религию, не веру, он поддерживает религиозные институты, буржуа сам не пойдет в церковь, он буржуа, он неверующий, он атеист, но он пожертвует на церковь, чтобы лакей его не зарезал ночью, чтобы нищий ходил в церковь и молился богу. Вот буржуазное отношение к религии: жертвовать на религиозный институт, при этом дистанцируясь от религии; при этом делая ставку на самую сильную религию. Потому что и здесь буржуа, в отличие от настоящего капиталистического духа, делает ставку на насилие. Над другим, конечно. В современной России такую ставку делают, опять же, как и при Сталине, на Русскую православную церковь. И Виктор Зоркольцев говорит: "Почему бы не сделать социальный заказ на подготовку служителей культов внутри страны и ужесточить их выезд за рубеж и въезд в Россию? Церкви не так богаты. Пусть государство возьмет на себя оплату их программ нравственного воспитания. Готовится к изданию Православная энциклопедия, почему государству не вложить средства и сюда? Почему не помочь в издании малоформатных Коранов?". Поддержка православия, поддержка ислама, но не всякого православия и не всякого ислама, а только православия и ислама в их организационном виде, поддержка тоталитарного в них, чтобы в школах были основы православной культуры, чтобы в музеях не смели выставлять какие-то вольнодумные картины и так далее. И представители западного капиталистического мира глядят на это со страхом и трепетом, потому что, конечно, это никакой не капитализм. Вот как характеризует сегодняшнюю религиозную ситуацию в России, своеобразную православизацию коммунизма французский политолог и советолог Ален Безансон. Диктор: "У западных христиан была мечта - духовное возрождение русского народа, но их надеждам не суждено было сбыться. Во всех слоях русского общества, включая государственный, прокатилась мощная волна крещений, открылось множество монастырей. Тем не менее после кратковременного всплеска религиозное рвение упало до уровня французского. В церковь регулярно ходят около 4 процентов населения. Религия в России - это показатель привязанности к старинным русским святыням, то есть фактически преклонение общества перед самим собой. Все, что относится к вере, относится и к российскому народу, все национальное приобретает религиозный оттенок. С тех пор как Сталин во время войны вернул церкви видимость самостоятельности, она пошла в услужение к государству и пребывает там по сей день. В России всегда существовали два вида православия. Первый - это нормальная форма христианства, породившая своих мучеников и святых. Второй вырос из отвращения к латинскому Западу, в частности к католичеству. Именно такое православие и было разрешено Сталиным и его преемниками, именно на него опирается и рассчитывает новая российская власть. В 1999-м году екатеринбургский епископ велел сжечь во дворе своей резиденции не какие-нибудь там католические или протестантские книги, а самые что ни на есть православные, но изданные зарубежными русскими церквями в Париже или Нью-Йорке. Подобный акт был бы немыслим после петровской церкви, управлявшейся правительствующим Синодом. Чтобы найти нечто подобное в истории, пришлось бы вернуться ко временам Московии. Таким образом, сегодня нет необходимости быть практикующим верующим, чтобы ощущать свою принадлежность к православной России. Русский всегда остается православным, независимо от своей веры, как еврей остается евреем, даже если он отошел от своего бога и заповедей Моисеевых. Мать-земля, Святая Русь - даже если эти понятия забыты, они продолжают управлять рефлекторными реакциями, глубинными психическими установками. Весьма показательно, что власти теперь ссылаются на православность, этот неологизм является синонимом русскости. Горбачев, Ельцин, Примаков и Путин позаботились о том, чтобы народ знал, что они православные и крещеные. Церковь, подчиняющаяся Московской патриархии, приобрела моральный и уже в определенной степени легальный статус государственной религии. Яков Кротов: Сегодняшние коммунисты пытаются отречься от коммунистического имени и, наверное, не коммунистическая партия Геннадия Зюганова является главным инициатором православизации, сопряжения коммунистического духа и извращений христианства, а совсем другие государственные и политические инстанции, которых так много, что все и не перечислишь. Да и что говорить о вине тех коммунистов, которые, отрекаясь от имени коммунизма, тем не менее проводят совершенно коммунистическую, лицемерную политику, убирая коммунистические лозунги, но сохраняя главное, жажду власти над людьми, по возможности во всех деталях их бытия. Христианин должен говорить о христианской вине. И вот как Николай Бердяев говорил о вине христиан за коммунистическую революцию, за коммунизм, как некий вечный нерв современной российской истории. Диктор: "Много ли христиане сделали для осуществления христианской правды в социальной жизни? Пытались ли они осуществлять братство людей без той ненависти и насилия, в которых они обличают коммунистов? Грехи христиан, грехи исторических церквей очень велики, и грехи эти ведут за собой справедливую кару. Измена заветам Христа, обращение христианской церкви в средство для поддержания господствующих классов не могло не вызвать по человеческой слабости отдаления от христианства тех, которые принуждены страдать от этой измены и от этого извращения христианства. У пророков в Евангелии, в апостольских посланиях, у большей части учителей церкви мы находим осуждение богатства и богатых, отрицание собственности, утверждение равенства всех людей перед Богом. У святого Василия Великого и особенно у святого Иоанна Златоуста можно встретить такие резкие суждения о социальной неправде, связанные с богатством и собственностью, что перед ними бледнеют Прудон и Маркс. Учителя церкви сказали, что собственность есть кража. Иоанн Златоуст был современный коммунист, хотя это был, конечно, коммунист не коммунистической, не индустриальной эпохи. С большим основанием можно сказать, что коммунизм имеет христианские или иудео-христианские истоки. Но скоро началась эпоха, когда христианство было приспособлено к царству кесаря своего времени. Было сделано открытие, что христианство не есть только истина, от которой может сгореть мир, но что оно может быть социально признано для устранения царства кесаря. Христиане, иерархи, епископы, священники начали защищать господствующие классы богатых, власть имущих. Сделаны были ложные выводы из учения о первородном грехе, оправдывающее всякое существующее зло и несправедливость. Страдание и стеснение были признаны полезными для спасения души, и это было применимо главным образом к классам угнетенным, обреченным на страдание и стеснение, но почему-то не применено к угнетателям и насильникам. Христианское смирение было ложно истолковано, и этим истолкованием пользовались для отрицания человеческого достоинства, для требования покорности всякому социальному злу. Христианством пользовались для оправдания приниженности человека, для защиты гнета. Марксисты-ленинисты видят только церковь как социальный институт, и ничего за этим не видят. Коммунизм можно понять как вызов христианскому миру. В нем обнаруживается высший суд и понимание о неисполненном долге. Сами коммунисты этого не понимают. И понять не могут. Коммунисты обличают дурные, насильнические дела христиан, но сами они продолжают делать те же дурные насильнические дела. Их ответственность за дела насилия может быть меньшая, потому что они не знают истины христианства, но они ответственны за то, что они не хотят знать этой истины". Яков Кротов: Сегодня многие христиане по-прежнему обличают коммунизм за алчность, глупость, склонность к ненависти, к насилию. И в этом есть своя правда, но ведь не это главное в современном коммунизме. Коммунизм плох не тем, что в нем есть, а тем, чего в нем не хватает, веры не хватает, веры в Бога. Но это еще ладно, этого нельзя требовать, но веры в человека не хватает, веры в свободу человека, в то, что человек может сам без партийного руководства, без заботы государства, правительства, сам решать абсолютное большинство своих проблем. Коммунизм начинает там, где человек отказывается понимать, что многие вопросы вообще не разрешимы до второго пришествия, что процветание, хоть капиталистическое, хоть коммунистическое, есть идол, который всегда будет порабощать человека. И в несправедливости, и в благополучии, в концлагере и в пышном особняке, в страдании и в покое, всегда и повсюду человек свободен. Обратиться к тому, кто освобождает нас для любви, кто сравнялся с нами в страдании, в смерти, хотя не был грешным и смертным, обратиться к тому, кто сделал нас братьями и сестрами не в порядке плана и не в порядке конкуренции, а в любви. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
