Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[29-03-05]
Человек имеет правоВедущий Карэн Агамиров "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека. Карэн Агамиров: Наша сегодняшняя тема - "Право на амнистию и условно-досрочное освобождение из мест лишения свободы". Участники передачи: председатель Общественного совета при Федеральной Службе исполнения наказаний Министерства юстиции России Валерий Борщов, эксперт в пенитенциарной области Борис Пантелеев и бывший простой российский заключенный Руслан Смоляков. Обращаюсь к нашим уважаемым радиослушателям. Глава 13-ая Уголовного кодекса Российской Федерации называется "Амнистия. Помилование. Судимость". Статья 84-ая называется "Амнистия", и в ней сказано: "Амнистия объявляется Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации в отношении индивидуально не определенного круга лиц. Актом об амнистии лица, совершившие преступления, могут быть освобождены от уголовной ответственности. Лица, осужденные за совершение преступлений, могут быть освобождены от наказания либо назначенное наказание может быть сокращено или заменено более мягким видом наказания, либо такие лица могут быть освобождены от дополнительного вида наказания. С лиц, отбывших наказание, актом об амнистии может быть снята судимость". Сейчас идет речь об амнистии в связи с 60-летием Победы в Великой Отечественной войне. И о том, какой должна быть эта амнистия, шла довольно широкая дискуссия. Государственная Дума подготовила проект постановления, правда, Государственная Дума обещала, что постановление об амнистии выйдет уже в марте, но вот конец марта - до сих пор этого постановления нет, а есть проект данного постановления, и он на руках у Валерия Борщова. Валерий Васильевич, что все-таки в этом проекте наиболее интересно, кто будет амнистирован, какие категории граждан? Валерий Борщов: Конечно, выделены ветераны войны, те, кто участвовал в составе вооруженных сил, труженики тыла. Также сюда относятся те, кто являлся жителем блокадного Ленинграда и инвалиды с детства вследствие ранения, получившие его во время войны. Эта категория, несомненно, приоритетна - и понятно, амнистия посвящена определенной дате. Причем если в целом амнистия касается освобождения от наказания тех, кто осужден на срок до трех лет включительно, - это общая такая позиция... Карэн Агамиров: До трех лет - это по отношению ко всем, да? Если до трех лет человек получил и находится в местах лишения свободы, то, согласно этому проекту, он будет освобожден? Борис Пантелеев: Нет, здесь еще важна статья. Валерий Борщов: Да, есть еще ряд статей, которые не попадают под действие амнистии, но там эти статьи трех лет не содержат, не предусматривают. Так что, в принципе, можно сказать, что практически все, кто до трех лет осужден, они должны быть освобождены. И в этом смысле эта амнистия хуже предыдущей (я занимался ее подготовкой в 2000 году), там было включительно 5 лет, и, естественно, она была более значительная. Ну, а отрадно то, что здесь выделены женщины, имеющие несовершеннолетних детей и детей-инвалидов, а также беременные, они тоже подлежат амнистии, независимо от срока наказания, инвалиды первой и второй группы, больные туберкулезом. Карэн Агамиров: Беременные женщины все, да? Валерий Борщов: Да, беременные женщины все. Карэн Агамиров: Опять же независимо от тяжести преступления? Валерий Борщов: Нет, независимо от срока осуждения, а вот с тяжестью - это отдельный разговор. Карэн Агамиров: Это самый интересный момент. Валерий Борщов: Да. И вот эту оптимистическую ноту я бы здесь закончил, и дальше начинается... Карэн Агамиров: ... о плохом. Но прежде чем вы продолжите о том, кто все-таки не будет подвергнут амнистии в связи с тяжестью преступления, несмотря даже на то, что срок может быть не очень большим, но преступление тяжкое... Такое может быть? Валерий Борщов: Ну, тяжких преступлений большинство в Уголовном кодексе. А просто есть какие-то в самом деле очень тяжкие преступления. Карэн Агамиров: Убийства и прочее. Мы об этом поговорим еще. Валерий Борщов: Не только убийство, с убийством народ, так сказать, смирился. Карэн Агамиров: Хищения в особо крупных размерах. Дело Ходорковского, например. Валерий Борщов: Да. Карэн Агамиров: Мы еще будем об этом рассказывать, чтобы наши слушатели поняли, кто конкретно будет амнистирован согласно проекту, подчеркнем, пока только проекту постановления, потому что он еще не принят Государственной Думой. Ну а пока послушаем звонки. Тема, видно, захватила наших слушателей. У нас на линии постоянный слушатель Георгий из Санкт-Петербурга. Слушатель: Здравствуйте. Меня интересует общее число. Это будет несколько сотен или несколько тысяч? Ведь им же еще надо будет устроиться на работу. В советское время, я помню, был "волчий паспорт". Сейчас, наверное, этого нет. Спасибо. Карэн Агамиров: На этот вопрос Борис Пантелеев ответит вам, Георгий. Борис Пантелеев: Насколько мне известно, там будут, естественно, не сотни. Такую амнистию, как горбачевская в 1987 году, вряд ли мы увидим. Насколько мне известно, ожидается где-то до 25 тысяч - количество амнистированных. Валерий Борщов: Тысяч 30. Борис Пантелеев: А по поводу того, что им нужно устроиться на работу, эта беда многих законов, на мой взгляд, которые у нас Госдума штампует, не глядя. По многим позициям они не продуманы, в том числе и нет финансового обеспечения. Это в Америке, да, для освободившихся из мест заключения существуют целые программы многомиллиардные, у нас, к сожалению, этого нет. В лучшем случае человек получит на проезд до дома и сухой паек. Карэн Агамиров: Да, с трудоустройством дело неважно. Валерий Борщов: Я хотел бы добавить. Тут дело не только в финансах. В Думе давным-давно лежал Закон о реабилитации освободившихся из мест заключения, и сейчас мы взялись за него. У нас создана рабочая группа, она состоит из членов Общественного совета при министре юстиции, я тоже туда вхожу. Сейчас подготовили концепцию. Конечно, финансирование важно, но не только. Потому что вспомните, что было раньше. Раньше была обязанность предприятий принять освободившихся, так называемые квоты. Реально ли это сегодня? Многие говорят, что это нереально. Неправда, это реально. Мы беседовали со многими бизнесменами, и они готовы принимать. Не много, правда, человек 10-15, но это тоже серьезно. В принципе, нет рамочного закона, который бы регулировал эти отношения. Служба занятости тоже должна быть в это вовлечена, медицинские службы. Человек возвращается, туберкулезник, - и он брошен на произвол судьбы. Карэн Агамиров: Дорогие друзья, человек обычный, который не отбывал наказание, не может сегодня нормально устроиться на работу, а мы говорим о том, что заключенный, который отсидел... Я двумя руками "за", но, вообще-то, это очень сложный вопрос. Валерий Борщов: Это сложный вопрос, но ему надо куда-то приткнуться. Если мы хотим, чтобы человек адаптировался, обязательно нужно дать ему работу. Карэн Агамиров: Георгий, если вы слушаете, далеко за примером ходить не надо. Сегодня мы заявили в теме обсуждения Руслана Смолякова - это бывший заключенный, он освободился по условно-досрочному освобождению, так называемое "по УДО". И вот он должен был прийти в программу, но позвонил - и именно сегодня его вызвали, пообещали устроить на работу куда-то. Борис Пантелеев: Да, это, конечно, важнее для человека. Карэн Агамиров: Он поехал на собеседование, и для него это было такое событие, что наконец-то его кто-то нашел, кто-то откликнулся на его мольбы и просьбы о трудоустройстве. Он, конечно, побежал туда, поэтому его в эфире, наверное, сегодня уже не будет. Ну что же, у нас есть звонок от Владимира. Слушаем вас, Владимир. Слушатель: Здравствуйте. Я хотел в связи с вашей темой сказать вот что. Сейчас идет кампания в милицейских органах по повальному сроку продления надзора за лицами, ранее осужденными. И есть такое мнение, что это делается специально под амнистию, будет увеличено количество людей, которые будут амнистированы, но по сути это не затронет тех, кто действительно подлежит или может подлежать амнистии. А цифра будет большая. Спасибо. Валерий Борщов: То, что милиция действительно к тем, кто освободился, проявляет чрезмерное, мягко выражаясь, я бы сказал, внимание под надзору, - это очевидно. Но, вы знаете, я опять хотел бы поддержать Бориса, эта амнистия будет не такая уж массовая, действительно, тысяч 25-30, не больше. И выйдут далеко не все те, кто действительно должен выйти. Ну, ладно, общество наше привыкло: убийца ни в коем случае не должен быть освобожден, и на 105-ую статью, действительно, записано, амнистия не распространяется. Карэн Агамиров: Даже ветераны Великой Отечественной войны? Валерий Борщов: Все. Понимаете, порочность этой амнистии в том, что она огульна. Вот 105-ая статья, но ведь есть совершенно разные ситуации. Совсем недавно мы занимались судьбой одной девочки, она была осуждена по 105-ой статье. Ее пришли избивать подростки, вышла мать - стали мать избивать эти самые подростки. Девочка выскочила с ножом и просто размахивала произвольно и нечаянно попала, кстати, в свою подругу. Это что? Это самооборона, несомненно. Суд - ну, суды наши известны своей "глубиной проникновения" в ситуацию - дал 105-ую. Мы добивались и добились, ее недавно освободили. И таких примеров можно много привести. Поэтому, в принципе, я лично считаю, что амнистия - это вообще не тот путь, где можно учитывать реальную судьбу человека. Я был членом Комиссии по помилованию при президенте, и вот этот механизм помилования - да, там не 25 тысяч, там в год было до 12 тысяч, пусть немного, но зато это был качественный отбор. И, кстати, рецидив по помилованию был от 5 до 9 процентов, а по амнистии - до 40 процентов рецидив. Карэн Агамиров: Да, о помиловании тоже, наверное, следует тему нам затронуть, но тогда уж у нас очень много получится - и помилование, и амнистия... Валерий Борщов: Помилование практически уничтожено, так что теперь что нам затрагивать его? Карэн Агамиров: Ну, вот интересно, Ходорковского может президента помиловать, допустим? Но давайте мы попозже об этом поговорим, а пока я вам адресую вопрос, так как вы к власти все-таки достаточно близки. Может быть, радиослушатели наши тоже сейчас задумаются над этим. Возможен акт помилования со стороны президента по отношению к Ходорковскому? Послушаем пока звонки. У нас на связи есть Виктор Александрович из Москвы. Здравствуйте. Слушатель: День добрый. Тема, которую вы подняли, очень значима, очень актуальна. И не только для тех лиц, которые отбывают наказание, но и для всего общества. Ну, мне хотелось бы сказать, первое, институт амнистии у нас очень распространен, и если взять правовые системы цивилизованных государств, там он так широко не применяется. Это, наверное, атрибут нашей правовой системы. Дело в том, что тратятся впустую многие усилия работников следствия, дознания и так далее, и тому подобное. Второе момент, не достигается та целевая установка, которая связана с уголовным наказанием, то есть первое из главных положений, которое сформировано в части 2-ой статьи 43-ей, "восстановление социальной справедливости" - никак этот вектор не достигается. Карэн Агамиров: Вы юрист, Виктор Александрович? Слушатель: Да, так точно. Карэн Агамиров: Это чувствуется. Слушатель: И еще один момент. Здесь есть определенные сложности и противоречия в деятельности учреждений и органов, исполняющих уголовные наказания, которым в целом, наверное, выгодно реализовать амнистию как институт: меньше подопечных - и отсюда все вопросы, связанные с деятельностью этих учреждений и персонала. И второй момент, общество, когда оно захвачено волной преступности очередной, когда сложно выйти на улицу спокойно в вечернее время, общество очень обеспокоено такими моментами. Потому что люди, которые освобождаются, они процентов на 80 сложны к социальной реабилитации, к восстановлению своих навыков социальных и так далее. Иными словами, подводя итог, институт амнистии - очень непростая вещь, очень широко у нас распространяется, но не совсем, как мне представляется, обоснованно. Вот суждение членов вашей дискуссии по этому вопросу? Карэн Агамиров: Спасибо за вашу точку зрения. И Борис Пантелеев готов с вами подискутировать на эту тему. Борис Пантелеев: Я с вами согласен лишь частично. Потому что по поводу того, что общество у нас не готово, - это без вопросов, согласен целиком и полностью. Действительно, если говорить о том, о чем говорят наши силовики, о возрастании криминальной составляющей и так далее, то бороться с этим нужно не только подобными мерами, но и улучшением вообще жизни людей. Соответственно, и желающих нарушать закон будет меньше. По поводу того, что не соблюдается принцип наказания, ну, это не совсем так, на мой взгляд. Если человек, предположим, действительно совершил преступление, действительно его поймали и осудили без всяких нарушений, и он отбывает наказание, а потом государство решило применить к нему этот самый акт амнистии, - где же здесь несоблюдение? Государство решило его амнистировать, и, кстати говоря, он прекрасно понимает, что если он в следующий раз совершит что-то подобное, то к нему амнистия уже применяться не будет. Валерий Борщов: Вы знаете, я тоже хотел бы добавить. Вы правы, в Европе амнистия не применяется, по крайней мере столь часто, но в Европе и нет такого количества заключенных. В Европе нет таких сроков, которые дают у нас. Это вот наши метастазы, мы продолжаем еще страдать болезнями ГУЛАГа. В Европе срок месяц, два, три, шесть месяцев - это нормальные сроки. Я сам был в Англии на суде, и там примерно давали такие сроки. А у нас уж как впаяют, так три года и выше. А что такое длительный срок? Длительный срок - это воспитание рецидивиста. В этом смысле давным-давно криминалисты доказали, что если мы хотим, чтобы человек прошел какой-то путь исправления и не стал рецидивистом, больше двух лет давать ему нельзя, потому что дальше наступает адаптация, дальше мы получаем преступника - те самые 80 процентов, о которых вы говорите. Поэтому амнистия в этом смысле играет некоторую роль, что вот та часть людей, которая посажена достаточно произвольно, по срокам я имею в виду, они освобождаются, и мы таким образом предостерегаем рост рецидива. Но в целом, я хочу повторить, институт помилования был более эффективным, да, там конкретно каждая судьба рассматривалась, а не так огульно, по статьям. Карэн Агамиров: Помилования давно не было в России, да? Валерий Борщов: Помилование формально как бы есть. Карэн Агамиров: Вы не помните, когда последний раз президент применял акт помилования? Валерий Борщов: Нет, известна цифра - это порядка 200 человек в год. Если раньше было 10-12 тысяч, то сейчас человек 200. Это практически, можно сказать, отсутствие помилования. Карэн Агамиров: Из известных личностей были какие-нибудь известные люди? Валерий Борщов: Сейчас в голову не приходит... Карэн Агамиров: Ну, раз не можете сразу вспомнить, значит, не было известных. Борис Пантелеев: Хорошо, что известных не было. Карэн Агамиров: Хорошо, да? Борис Пантелеев: Я полагаю так. Почему именно известных нужно помиловать? Хотя я считаю, что действительно нужно уделять внимание и таким фигурам, как Ходорковский, но об остальных-то кто подумает? Валерий Борщов: Вы знаете, институт помилования... Чем была важна комиссия? Она как бы корректировала ошибки суда. Я опять повторяю, те сроки, которые дают, особенно совершеннолетним, - это мы воюем против себя. Карэн Агамиров: И не только несовершеннолетним. Значит, нам надо уяснить, что данная амнистия, проект которой готовится... Опять же подчеркнем, что это проект, Дума пока его еще не утвердила. Валерий Борщов: Я надеюсь, что он будет улучшен, потому что я говорил с депутатами, и есть желающие улучшить, потому что то самое огульное... Ну, ладно, допустим, 105-ая, а 166-ая за овладение транспортным средством без цели угона? То есть не группа лиц попадает, а вот организованная группа... А что такое организованная группа? Если подростки во дворе сегодня сели в машину, покатались, и завтра - вот вам уже организованная группа, и все, и они уже не попадают. Карэн Агамиров: Или, допустим, три ветерана войны организовались, Отечественной войны. Валерий Борщов: Да, Деточкины такие. Карэн Агамиров: Да, и они уже тоже не подпадают. Валерий Борщов: Конечно, да. Карэн Агамиров: А потом до 3 лет - это же тоже мало. Валерий Борщов: Несовершеннолетние - до 5 лет, а так - до 3-х. Это мало, да. Карэн Агамиров: Вы правильно говорите, что до 3 лет в основном дают... Вот Самодурову требовали 5 лет. Хорошо, что 100 тысяч штраф (но это отдельный разговор - дело Самодурова), но требовали тоже 5 лет. Дело в Копейске было не так давно, года два назад, там учительница средней школы, ей каких-то подарков дети принести на 2,5 тысячи рублей, - и она попала в категорию "особо крупная сумма на взятке", ей дали 4 года. Значит, она не подпадет опять под амнистию. Потому что амнистия, надо еще раз подчеркнуть, предусматривает до трех лет лишения свободы. Наталья из Санкт-Петербурга у нас на линии. Здравствуйте. Слушатель: Здравствуйте. У меня к вам такой вопрос. Вот я услышала по поводу амнистии, что амнистируют тех людей, кто осужден до 3 лет. А вот если на 3 года и 2 месяца, подпадают ли они под амнистию? Статья 213-ая, часть 2-ая "Нанесение тяжких телесных повреждений", и на момент будущей амнистии человек отсидел уже полсрока, то есть полтора года, - подпадет ли он под амнистию или нет? Валерий Борщов: Должен вас огорчить, статья 213-ая, часть 2-ая - пока записано, что на нее амнистия не распространяется. Но это тема дискуссии, и это пока проект. Я знаю, что по поводу таких статей, которые сейчас выведены, многие депутаты настроены, что их надо ввести, по крайней мере снизить срок наказания, если не освободить, и это тоже нормальный подход. А пока что она в списке тех статей, на которые амнистия не распространяется. Карэн Агамиров: Лев Викторович из Москвы, слушаем вас. Слушатель: Я вас слушаю внимательно. Поскольку я менеджер российской эстрады, то мой товарищ Высоцкий Володя всегда говорил, что вор должен сидеть в тюрьме. Валерий Борщов: Это говорил герой фильма Жеглов, а не Высоцкий. Высокий, которого я тоже знал, иного мнения был. Слушатель: Дело в том, что никто не может быть виновным в совершении правонарушения, пока виновность его не будет доказана в суде. Я считаю, что Ходорковского должны скоро выпустить, к 9 мая. Валерий Борщов: Ну, насчет 9 мая вы очень оптимистичны, хотя лично я допускаю применение к Ходорковскому после суда акта помилования. Потому что, в общем-то, все, что происходило с этим процессом, с этой ситуацией, это вызвало глубочайшие, серьезные вопросы и у общества, и не только у профессиональных юристов, но и в целом у общества. Я надеюсь, и у меня есть предположение, что к нему акт помилования может быть применен. Карэн Агамиров: Вот интересный момент, амнистия объявляется к 60-летию Победы, и все-таки ветераны, которые находятся до сих пор в местах лишения свободы, ветераны войны, труженики тыла, блокадники и члены их семей, они выйдут далеко не все на свободу, да? А сколько их всего сидит, сколько ветеранов войны находятся в колониях сегодня? Борис знает примерно. По моим данным - 40-50, кто-то называет цифру - тысяча человек. Борис Пантелеев: По справке, представленной Минюстом (если я не прав, Валерий Васильевич поправит меня), ветеранов Великой Отечественной войны находится 40 человек в местах заключения на данный момент. Карэн Агамиров: В России? Борис Пантелеев: В России, да. Валерий Борщов: Вполне возможно, что такая цифра, причем там есть и по 105-ой. Карэн Агамиров: Да, есть и за убийства, и за тяжкие преступления. Валерий Борщов: Да. Тем не менее, я полагаю, - и я надеюсь, что депутаты внесут эту поправку, - все участники войны, конечно, должны быть амнистированы. Карэн Агамиров: Это же логично. Валерий Борщов: Им 80 лет уже, это позор просто - держать этого старика. Ну и пусть он кается, ходит в церковь и приносит покаяние. Ему уже надо думать о суде Всевышнего. Карэн Агамиров: А труженики тыла, а блокадники? Валерий Борщов: И труженики тыла тоже. Борис Пантелеев: Насчет блокадников мне запомнилась цифра, что блокадников в местах заключения на данный момент находится 18 человек. Карэн Агамиров: Да, и если всех их выпустить, то общество этого не переживет... Валерий Борщов: Да нет, вы знаете, здесь много мифов, что вот сейчас выйдут амнистированные - и сразу поднимется уровень преступности. Карэн Агамиров: Да это мы шутим. Валерий Борщов: Но говорил же вот этот юрист, который звонил, что это есть. Это не 1953 год, когда действительно амнистия дестабилизировала ситуацию. Это цифра небольшая и в сущности та амнистия, которая предполагается ныне, она на таких опасных преступников не распространяется. Борис Пантелеев: Мне помнится, еще одна проблема есть (Валерий Васильевич, наверное, знает лучше). По существующему положению, после амнистии при сокращении численности тюремного населения количество сотрудников в уголовно-исполнительной системе тоже нужно сокращать. Валерий Борщов: Это вот идиотский порядок, абсолютно идиотских. Ну, эта амнистия так не скажется на количестве сотрудников, но такое положение есть, что количество сотрудников зависит от количества осужденных. Карэн Агамиров: То есть по количеству сотрудников руководство колоний не заинтересовано, чтобы люди выходили, да? Валерий Борщов: Это вообще идиотизм! Дело в том, что, по международным нормам, в колониях соотношение администрации, охраны и заключенных должно быть 1 к 1 или максимум 1 к 3, иначе никакого эффекта. У нас в некоторых колониях 1 к 3 получается, но в некоторых, как правило, это воспитательные колонии. А в сущности надо оставлять число сотрудников и усиливать психологами, педагогами, не операми, что у нас чаще всего происходит. Главной фигурой должен быть воспитатель, а не оперативник. Карэн Агамиров: Вы знаете, в Интернете состоялась дискуссия по поводу предполагаемой амнистии, и я бы не сказал, что люди очень уж боятся. Наоборот, я вам зачитаю: "Освободить пенсионеров, инвалидов и вообще всех больных и убогих". Вот даже такие настроения есть. "Освободить тех, кто совершил неумышленные, неосторожные преступления, даже неосторожные убийства". Всех участников войны тоже предлагает освободить один из участников дискуссии. Валерий Борщов: Да, вы знаете, я думаю, что так оно и будет, потому что, насколько я говорил с депутатами, они именно настроены так, что участники войны должны быть освобождены все. Борис Пантелеев: Ну, а насчет больных, тут я, как ни странно, соглашусь с некоторыми опасениями оперативников. Потому что среди зэков, что скрывать, всякие люди попадаются, и ради свободы он себе любую болячку привьет. Карэн Агамиров: Вы знаете изнутри эту ситуацию, Борис. А вот молодежи интересные высказывания: "А давайте вообще всех выпустим. Менты у нас на работу не жалуются, пускай они всех опять сажают. А то, ишь, обленились, нечего делать, бездельники". Валерий Борщов: Вы знаете, я могу вам привести слова... Допустим, нас могут обвинить, что мы, правозащитники, либеральные. Вот Юрия Иванович Калинин, который возглавляет Федеральную Службу исполнения наказаний, он в свое время сказал, что вообще должны сидеть из существующих процентов 20. Вот это тот процент - это действительно отъявленные преступники, опасные для общества. А к остальным должны применяться альтернативные методы наказания - это и обязательная работа, это и колонии-поселения. Не надо сажать! Вот Жеглов говорил: "Вор должен сидеть в тюрьме". Как я занимался судьбой одного подростка, который украл пельмени и котлеты, у него отец безработный, а мать умерла, - не должен он сидеть в тюрьме. Не надо этой фразой затуманивать глаза, должен быть дифференциальный подход. Вот этот тотальный подход, я бы сказал, тоталитарный точнее, - он губителен для нас. Карэн Агамиров: Знаете, три года назад в Ираке была проведена всеобщая амнистия, еще при Саддаме Хусейне. Он освободил всех абсолютно заключенных в Ираке. И это вызвало тоже неоднозначную реакцию. Валерий Борщов: Это амнистия 1953 года: Карэн Агамиров: Всех освободил, представляете. Чем все завершилось, мы знаем, но, тем не менее, все-таки такие примеры есть. Валерий Борщов: Ну, это Восток все-таки. Карэн Агамиров: Один из участников дискуссии пишет: "А я думаю, что пора на самого себя уже готовить представление Путину на амнистию за будущие совершенные преступления в голодном экстазе". Ну, это с юмором, а может быть, и не с юмором, может быть, на самом деле где-то изнутри зреет же у людей. Давайте послушаем радиослушателей, потому что нам надо еще будет обсудить тему условно-досрочного освобождения и о помиловании хотя бы немного поговорить, а с амнистией надо нам закругляться потихоньку. Николай Александрович из Санкт-Петербурга. Слушатель: Добрый день. Лично я вижу три аспекта данной проблемы. Я никогда не принимал и не понимал, и не пойму, наверное, ни юбилейных наград, ни тем более юбилейных амнистий, особенно когда нам внедряют 25-ым кадром полезность войны. Выходит, что если бы не было единственной выигранной нами за 100 лет кровавой человеческой бойни, но и не дождались бы амнистии те ветераны войны, которые сегодня в тюрьме. Это первый вопрос. Второе, если мы говорим, что мы становимся верующими, то Писание призывает нас прощать, относиться с милостью к падшим. Соборное послание святого Якова указывает, что суд Божий без милости к тому, кто не оказал милости. И последнее, тут два раза прозвучал тезис об идиотизме наших основ законодательных. Так вот, я изучаю эти основы, и учитывая нашу именно идиотскую преступную законодательную, законоприменительную систему, не считаете ли вы, что только дифференцированная, личная амнистия необходима и ее необходимо вести непрерывно и постоянно? Валерий Борщов: Так я об этом и говорил вам. Что такое институт помилования? Это дифференцированный разбор дел о помиловании, основанный на изучении личности. Это не к юбилейным датам. Вы совершенно правы, когда это к юбилейным датам, это непонятно что такое. А это планомерное, четкое отслеживание, кто сидит и ошибки суда, коих множество великое. Борис Пантелеев: Я коротко добавлю, что говорил уже не раз. Амнистия, по моему твердому убеждению, - это акт милосердия, но ни в коем случае не акт политический. Акт милосердия означает в первую очередь то, что он должен касаться всех, кто находится за решеткой. Естественно, как правильно сказал Валерий Васильевич, это должен быть дифференцированный подход. Естественно, огульно всех выпускать нельзя. Карэн Агамиров: Борис, вот слова "дифференцированный подход" мне очень нравятся. Борис Пантелеев: Должна быть соразмерность. Карэн Агамиров: Как известно, амнистия проводится в основном к юбилею Победы очередному, у нас так уж повелось, какая-то более-менее широкая амнистия. Вот Борис Пустынцев, председатель петербургской правозащитной организации "Гражданский контроль", член Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и прав человека при президенте России, направил открытое письмо в адрес председателя Комитета по законодательству Павла Крашенинникова в Государственную Думу России, чтобы не амнистировать, как он говорит, такое слово употребляет, "фашистов". Он пишет: "В результате предыдущих амнистий, приуроченных к 9 Мая, регулярно возникали ситуации из области черного юмора. Откровенные фашисты освобождались от наказания за разжигание расовой ненависти". Вот он требует, чтобы в эту амнистию люди, которые осуждены по статье за разжигание расовой ненависти, чтобы они ни под каким предлогом не попадали под амнистию. В проекте нет этой статьи? Я не нашел. Валерий Борщов: Нет, я не вижу. Борис Пантелеев: Но принципиально я с Борисом Павловичем не соглашусь. Вопрос должен стоять так, на мой взгляд. Я уже говорил, что амнистия должна касаться всех, в том числе и эти самых фашистов. Пусть хотя бы три дня, но каждому из них по этой амнистии: вот дали ему, например, 8 лет, вот чтобы три дня по этой амнистии, но ему бы скостили, скинули. И человек будет чувствовать, что она касается: Карэн Агамиров: Понимаете, он просто принципиально говорит, что освобождать в День Победы над фашизмом "фашистов", как он их называет: Борис Пантелеев: Если только про эту амнистию, если только в День Победы. Но они же бывают не только в день победы. Карэн Агамиров: Но он имеет в виду эту конкретную амнистию. Валерий Борщов: В данном случае, конечно, логика какая-то есть, потому что мы как бы празднуем Победу над фашизмом, а фашизм-то не побежден у нас, дорогие друзья. Мы сегодня видим, что фашизм мы не победили, и вот это для общества главная проблема. Поэтому в словах Бориса что-то есть. Карэн Агамиров: Он еще указывает в письме: "Сторонники расистов в Государственной Думе:"Он считает, что таких много. Валерий Борщов: Конечно. Если письмо написали антисемитское, как же не расисты? Расисты они и есть. Карэн Агамиров: "Сторонники расистов в Государственной Думе будут пытаться использовать грядущую амнистию, чтобы опять позволить уходить этим людям от ответственности за действия, подпадающие под статью 282 (это статья за разжигание национальной розни)". Борис Пантелеев: Потому что неправильно понимание амнистии. Все почему-то думают, что если амнистия, то все, сразу же выгнали за ворота тюрьмы. Карэн Агамиров: Пустынцев констатирует, что "это будет "юбилейный" акт глумления над памятью павших на фронтах Великой Отечественной войны, войны против фашизма". Пока в проекте мы видим, что этой статьи нет. Валерий Борщов: Вы знаете, есть 282-ая. Карэн Агамиров: Попала? Какая часть? Валерий Борщов: В целом вся 282-ая. Карэн Агамиров: Вот видите, значит, мы должны Бориса Пустынцева успокоить, что в проекте, по крайней мере, она есть. Но она может быть выброшена еще в окончательном варианте, если сторонники расистских теорий в Думе прочитают это, а они есть, как мы убеждаемся. Лев Григорьевич, слушаем вас. Здравствуйте. Слушатель: Добрый день. Вот вы плачетесь о Ходорковском, что, мол, сидит человек: Карэн Агамиров: Да никто не плачется, мы просто тему подняли. Слушатель: Вы вспомните, когда его посадили. Его посадили накануне выборов Путина. И я хочу сказать, что перед населением спектакль разыграли, понимаете: его посадили - значит, все антисемиты быстренько побежали голосовать за Путина. У Путина не было никакой другой программы, вот это единственное, по какой причине население голосовало за Путина, что пролили эликсир на душу антисемитов, понимаете. И вот этот спектакль: Ходорковский сидит, его показывают на суде, он издевательски улыбается. Вы видели, чтобы подсудимый улыбался? Карэн Агамиров: Я не думаю, что за Путина проголосовали только потому, что был заключен под стражу Ходорковский. Как-то это слишком просто у вас. Борис Пантелеев: Странная логика, вообще, все на эмоциях. Почему человек не может, сидя на скамейке подсудимых, улыбаться? Карэн Агамиров: Давайте все-таки два слова о помиловании скажем. Это статья 85-ая Уголовного кодекса Российской Федерации: "Помилование осуществляется президентом России в отношении индивидуально определенного лица". То есть, чем отличается от амнистии, амнистия - это в отношении индивидуально не определенного круга лиц, в отношении широкого круга лиц, а помилование - в отношении конкретного человека. "Актом помилования лицо, осужденное за преступление, может быть освобождено от дальнейшего отбывания наказания либо назначенное ему наказание может быть сокращено или заменено более мягким видом наказания. С лица, отбывшего наказание, актом помилования может быть снята судимость". Ну, вы говорите, Валерий Васильевич, что около 200 человек президент в год помиловал. Валерий Борщов: Да, вы знаете, когда уничтожали комиссию при президенте, она была достаточно эффективной. Во-первых, она была абсолютно независима, нас там было 17 человек, и вся клевета заказных статей, когда говорили про комиссию, что, дескать, так кого-то подкупили, - это по определению невозможно, когда 17 человек. 8 человек как минимум надо подкупить, что нереально в любом случае. Я уж не говорю о том, что там были такие достойные люди, как Булат Окуджава, Фазиль Искандер, Лев Разгон и так далее. Преимуществом было то, что там напрямую после решения комиссии подавали президенту. Президент был вправе кого-то вычеркнуть, и такое случалось, он не всегда всех миловал, но это был прямой механизм. Что сегодня? Сегодня есть региональные комиссии - казалось бы, ближе к народу, казалось бы, они могут пойти в колонию. Но решение региональной комиссии утверждает губернатор (кстати, к вопросу о коррупции, больше она стала или меньше), посылают в Москву, в Управление по помилованиям и так далее. И это тянется невероятно долго, и уже некоторые члены комиссии, я знаю примеры, заявляли протест просто о сложении полномочий. Не работает нынешняя система по определению. А преимуществом этой системы, повторяю, было чрезвычайно важно, что это не только персональный подход, но это еще мы исправляем ошибки судов. Карэн Агамиров: Помилован быть может любой человек, абсолютно любой, независимо от тяжести преступления? Валерий Борщов: Абсолютно любой, все зависит от воли президента. Как говорит Конституция, это его право. Борис Пантелеев: Но при этом я скажу, что мнение многих членов комиссий региональных, в число которых входят и представители силовых структур в отставке, оно такое: да, мы, в общем-то, должны удовлетворять прошение всех, но, как правило, тем, кто сидит за распространение наркотиков и за прочие тяжелые статьи, мы отказываем в помиловании. Валерий Борщов: Вообще, это не дело комиссии. Действительно, президент вправе поставить барьер. Я, например, знают, что Миттеран не миловал никогда насилие против несовершеннолетних. Я, кстати, тоже всегда голосовал "против" по поводу насилия несовершеннолетних. Карэн Агамиров: Ни при каких условиях? Валерий Борщов: Ни при каких условиях. Это был мой пунктик. Прав я или не прав, но вот у меня была такая позиция. Это право президента, но президента. Когда комиссия начинает отсеивать сама - это уже неконституционный подход. Карэн Агамиров: Осужденный может отказаться от помилования? Валерий Борщов: Более того, рассматривают вопрос о помиловании при наличии его заявления. Карэн Агамиров: А потом он может отказаться, в процессе рассмотрения? Валерий Борщов: Может, конечно. Карэн Агамиров: Мы подняли тему Ходорковского не потому, что мы прямо так уж: ну, вот Ходорковский один. Людей много, но просто фигура известная. Как вы думаете, президент может его помиловать? Человек еще не осужден - имеет право он помиловать не осужденного еще? Валерий Борщов: Нет, он должен дождаться суда, он должен быть осужден. Карэн Агамиров: Допустим, он будет осужден в течение двух-трех месяцев. К 9 мая уже, наверное, не успеет суд вынести приговор. Потом он еще должен вступить в законную силу. Борис Пантелеев: Полгода будет еще. Карэн Агамиров: Да, еще полгода и так далее. Борис Пантелеев: Нет, полгода действие амнистии будет длиться. В течение полугода: Карэн Агамиров: Но Ходорковский туда не подпадает так или иначе, потому что тяжесть преступления. Борис Пантелеев: Вот это уже другой вопрос. Карэн Агамиров: Я имею в виду помилование. Если Путин, скажем, вынесет акт помилования по отношению к Ходорковскому, естественно, не сейчас, а когда он будет осужден и если он будет осужден, это будет как воспринято, как вы считаете? Вот вами как это будет воспринято? Валерий Борщов: Мною будет воспринято в высшей степени положительно. Кстати, я скажу, почему у меня настроение более оптимистичное. Вот на встрече с предпринимателями, бизнесменами Путин же сказал о сокращении срока давности до 3 лет. Вот вам как бы посыл отношения к таким преступлениям. Тут ведь дело не в крови, тут ведь дело в том, что эта акция теми, кто ее задумал, была задумана как акция устрашения, чтобы показать, кто есть кто, и не лезть в политику. Вот был смысл. Все это достаточно жестко, даже слишком жестко показали, поэтому дальше человека держать в колонии, мне кажется, бессмысленно со здравой точки зрения. Карэн Агамиров: У нас на связи Светлана из Москвы. Слушатель: Здравствуйте. Мне кажется, что если сейчас экстренных мер не примет Путин по своим законам вот этим, люди, конечно же, выйдут. Попадем мы под амнистию, - мы даже в Москве к этому готовимся, и средства массовой информации не показали, что люди выходили. Но тема у нас такая. Жидомасоны должны вернуть украденное у русских людей. Нет - значит, все, конец. Карэн Агамиров: Светлана, эта тема сегодня к нашей передаче не относится. Ну, что же, давайте затронем тему условно-досрочного освобождения из мест лишения свободы. Эта тема тоже очень важная. УДО так называемое - условно-досрочное освобождение. Статья 79-ая Уголовного кодекса: "Условно-досрочное освобождение может быть применено только после фактического отбытия осужденным а) не менее половины срока наказания, назначенного за преступления небольшой или средней тяжести; б) не менее двух третей срока наказания, назначенного за тяжкое преступление; в) не менее трех четвертей срока наказания, назначенного за особо тяжкое преступление, а также трех четвертей срока наказания, назначенного лицу, уже ранее условно-досрочно освобождающемуся, если условно-досрочное освобождение было отменено по основаниям, предусмотренным частью 7-ой настоящей статьи (ну, часть 7-ая - это отдельный разговор)". В общем, понятно, что условно-досрочное освобождение предполагает также досрочный выход на свободу человека, как и амнистия. Но амнистия все-таки объявляется Государственной Думой, а как происходит условно-досрочное освобождение, Борис? Борис Пантелеев: Все из той же серии, что "чисто было на бумаге, да забыли про ухабы". Вообще, это тема очень большая, и я постараюсь коротко ответить. Вот одно из распространенных нарушений при применении этой меры, - я зачитаю просто отрывочек из письма, которое пришло в адрес организации "Уральская амнистия" в Челябинске. Заключенные пишут: "По существу в настоящее время с ужесточением режима и созданием бесчеловечных условий администрацией в частном порядке по сроку делаются предложения - за мзду уйти по УДО. Предложения касаются в основном стройматериалов. Ряд осужденных уже воспользовались случаем. Суть в том, что за счет этих, по существу, взяток делается ремонт в колонии. А схема простая: стройматериалы за счет осужденных подвозятся бесплатно, но при этом требуют чеки о покупке, то есть в документах они не оформляются как закупленные на средства колонии. Но, как известно, на ремонт в исправительных учреждениях государством выделены огромные средства, а делается ремонт сугубо за счет осужденных взамен на УДО". И так далее. Я тут с этими словами соглашусь почти полностью, за исключением того, что, к сожалению, многие колонии у нас влачат жалкое существование. Я не оправдываю действия начальников колоний, администрации, но они, к сожалению, вынуждены таким вот образом выкручиваться. Валерий Борщов: Вы знаете, по УДО, например, в прошлом году у нас освободилось 140370 человек, то есть почти каждый шестой. Что тут надо сказать, действительно, раньше это было в ведении администрации, раньше человек полностью зависел от администрации, его судьба, а сейчас это передано судам. Так вот, суды по-прежнему держатся на позиции, что скажет администрация. А ведь многие нарушения есть действительно злостные, а есть нарушения, когда пуговицу не застегнул, не поздоровался при встрече, еще что-то, мелочи, и они накапливаются (в суде представляется, что у него 11 нарушений). А потом еще есть такой показатель, как поощрения, вот поощрения не дает и все. И если наши суды были бы действительно независимыми, тогда бы УДО шло достаточно успешно. Поэтому главные претензии я предъявил бы к судам. Я знаю хорошие суды. Я был в Новооскольской колонии, при мне там был суд, четырех девочек освободили. Там был действительно серьезный подход, то есть там не было такого, что скажет администрация, а там смотрели на подростка, с ней говорили, задавали конкретные вопросы, куда и как она может уехать. Если суды действительно начнут пользоваться своим правом для УДО, число освободившихся по условному освобождению у нас будет больше, и не будет того, о чем говорит Борис. Карэн Агамиров: А фактически если начальнику колонии не нравится заключенный? Вот Эдуард Лимонов книжку написал "Метафизика" по итогам своего пребывания в колонии в Саратове. Он как раз освободился по УДО, Лимонов, и он описывает как раз моменты так называемых нарушений. Сзади к нему подкрался прапорщик, он его не увидел и не поздоровался с ним, потому что он сзади стоял. Он вынырнул перед ним: "Почему вы со мной не поздоровались?" - и записал нарушение. Борис Пантелеев: Это запросто. Я могу просто сказать, что меня, например, посадили в штрафной изолятор за то, что я одного прапорщика по фамилии Сазонкин, не зная его фамилию, я назвал его по кличке, его все называли "Кругляк". Даже прокурор согласился, что эта кличка похожа на фамилию, тем не менее, нарушение с меня не сняли. Валерий Борщов: Вы знаете, если говорить о международном опыте, с англичанами мы сотрудничаем, есть такой Совет визитеров от общественной организации одной. Там при вынесении такого нарушения, или если их много, участвуют представители общества, этой общественной организации. Поэтому здесь необходима именно прозрачность. Первая проблема - суд должен быть. Вторая - участие общества. К сожалению, в моем законе "Об общественном контроле за соблюдением прав человека в местах изоляции" этот пункт был, что члены наблюдательных комиссий участвуют в вопросах УДО, - и говорят, что это вмешательство. Ничего подобного, это не вмешательство. Любой гражданин имеет право отслеживать эту ситуацию и высказывать свои суждения по этому вопросу. Карэн Агамиров: Ну, и во многом зависит, конечно, от начальника колонии, от руководства, от администрации, от порядочности данного человека. Ну что же, спасибо за хорошее обсуждение сегодняшней темы. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
