Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)

 

 Новости  Темы дня  Программы  Архив  Частоты  Расписание  Сотрудники  Поиск  Часто задаваемые вопросы  E-mail
24.12.2024
 Эфир
Эфир Радио Свобода

 Новости
 Программы
 Поиск
  подробный запрос

 Радио Свобода
Поставьте ссылку на РС

Rambler's Top100
Рейтинг@Mail.ru
 Культура

Поверх барьеров

[Архив]

"Солид Рекордс". Наш гость - издатель Андрей Гаврилов

Ведущий программы Иван Толстой

Андрей, почему ваша студия так называется?

Андрей Гаврилов: Я бы не назвал это студией. Студия - это всегда нечто звукозаписывающее. Это, скорее, издательская фирма. И я вижу здесь такую же разницу, как между книжным издательством и типографией. В принципе, студия пишет то, что ей оплачивают. Сегодня приходим мы с вами и поем русские народные романсы дуэтом, завтра приходит Растропович и играет. И студии, в общем, все равно, что писать, если она обладает техническими для этого возможностями. А издательская фирма выбирает, что будет она издавать: Растроповича или нас с вами. Вот в этом разница. Поэтому студии как таковой у нас нет. В Москве столько свободных студий, с которыми можно всегда заключить договор, чтобы записать ту или иную музыку, что, в общем, иметь свою студию можно, но не обязательно. А издательская фирма, которая называется "Солид Рекордс", она выбирает ту музыку, которая, соответственно, будет записана в тех или иных студиях и потом уже будет издана для того, чтобы спасти человечество.

Иван Толстой: И какую же музыку выбирает ваша фирма?

Андрей Гаврилов: Наша фирма выбирает только ту музыку, которая интересна и нравится мне. Это абсолютный деспотизм.

Иван Толстой: Какая же музыка нравится владельцу?

Андрей Гаврилов: Мне трудно сказать, потому что еще когда я был чисто слушателем, в эпоху фирмы "Мелодия", я покупал самые разные пластинки, мне нравились самые разные музыки от Гийома де Машо, с которым в свое время меня, как и очень многих других в СССР, познакомил Леша Козлов, играя его музыку в джаз-роковой обработке, до Курехина, Гайворонского, до трио Ганелина и так далее. От самых старых до самых современных форм. Очень мало видов музыки, которые я не переношу, и которые я не приемлю, как факт. Например, я неприемлю как факт поп-музыку. Не принципиально, а потому что эта музыка ничего во мне не затрагивает, оставляя меня абсолютно равнодушным. Потому она мне и неинтересна, потому мы ее и не издаем. Наверное, что-то можно еще придумать, что я не люблю. Но сразу в голову не лезет. Попса, конечно, бывает разная: Первый концерт Чайковского и "Времена года" Вивальди тоже уже постепенно превращаются в попсу и музыку для лифтов.

Иван Толстой: Ну, хорошо, для того, чтобы выпускать какие-то пластинки, для того, чтобы записывать, нужны какие-то капиталы, возможности и так далее. Вы же не с мороза пришли всем этим заниматься? Наверное, какая-то была база?

Андрей Гаврилов: В свое время мы все пришли с мороза, потому что началось это в 1993 году. Тогда фирм, которые занимались подобным делом, было немного. Тех из них, кто остался до сегодняшнего дня осталось совсем мало. Мы ни в коем случае не были первыми. И в то время компактдисков с российской музыкой, которые бы поступали к российскому слушателю, было тоже не очень мало. В чем-то времена были проще, чем сейчас. И финансовая быза нужна была. И я очень благодарен тем людям, которые в свое время мне в этом помогли. Для того, чтобы выпустить пластинку или диск теперь, не очень большим тиражом, а мы очень часто работаем с той музыкой, которая, к сожалению, большие тиражи не выносит, не нужны миллионы - это все сказки. Для того, чтобы выпускать столь модную сейчас в России поп-роковую, то есть, сладкий рок или чуть-чуть рок-н-рольную попсу, там нужны большие деньги. Потому что нужно снимать клип, устраивать музыкантам концерты. Там совершенно другие правила игры, они меня не интересуют, я в эти игры не играю. А в нашей музыке, конечно, какая-то база нужна, но она достаточно человечна, скажем так.

Иван Толстой: Вы сами находите эту музыку? Вы ее ищете или выбираете из огромного числа предложений? Как вообще происходит этот издательско-творческий процесс?

Андрей Гаврилов: Конечно, процентов 90 я выбираю или нахожу сам. Хотя слово "выбираю" здесь точнее. Поскольку нас мало интересует то, что если мы сегодня что-то не издадим, так, значит, завтра это перехватят, мы можем себе позволить и такую роскошь, как чуть-чуть покрутить головой и посмотреть, что творится вокруг. Но очень часто в оставшиеся процентов 10 мы получаем советы. Например, столь милый нашему сердцу ансамбль "433" Лёши Айги. На них мое внимание в свое время обратил Дима Ухов и не просто обратил, а прицельно привел меня на концерт, 2-3 раза заставил туда пойти и, в общем, проедал плешь: мол, обрати на них внимание. Так началось наше сотрудницество с Лёшей Айги и его ансамблем. Что же касается 90 процентов всего остального, то это или то, что я выбрал, отобрал, нашел и так далее, или то, что после первоначального отбора уже как-то пошло потому, что обе стороны довольны формой сотрудничества. Например, я знаю, что Слава Гайворонский, даже если не предложит мне свой новый диск по каким-то причинам, то обязательно скажет, что над ним работает, и если мне это будет интересно, а мне всегда интересно, что он делает, я естественно спрошу у него, какие могут быть условия сотрудничества, и если мы совпадем, то мы будем выпускать эту пластинку.

Иван Толстой: Андрей, вы, наколько я знаю, выпускаете или выпускали не только продукцию музыкально интересную, не только эстетически интересную, но также и бардовскую классику, то есть то, что наполнено значительным словесным, идейным содержанием. Не могли бы вы об этом рассказать? Вы выпускали ведь и Высоцкого и, кажется, Галича?

Андрей Гаврилов: Высоцкого, Галича и Окуджаву - великую тройку. И из всех остальных, пожалуй, только Веронику Долину, один диск Юлика Кима и, если считать при бардовском движении ансамбль "Последний шанс", то два диска ансамбля "Последний шанс" с их записями 70-х годов, когда был золотой состав ансамбля. Я думаю, что все это последствия советского воспитания. Нас настолько приучили в свое время внимательно относиться к слову и к словам, что лучшие представители бардовской песни меня не могут оставлять равнодушными и не оставляют. И даже не очень важно, это часть музыкальной культуры или какой другой. Точно также, как Попмеханика, в общем, если разобраться, это скорее часть какой-то театральной, визуальной культуры, а та музыка, которая от нее сохраняется, это, пользуясь выражением Димы Ухова, саунд-трек к представлению. Он может быть более или менее интересным, но он не дает полного представления о Попмеханике. Конечно, если взять отдельно музыку бардов, причем, всех трех великих, представляете себе симфоническую сюиту на мелодии Галича? Про Окуджаву я еще готов подумать, потому что я знаю, что такое делали, не знаю, удачно или нет. По моему, из этого ничего не получится, так же, как и сборники их стихов, - это не то же самое, что их песни.
Когда еще хоть строчка сочинится,
От вас не скроет ваша ученица,
А чтоб от чтения был хоть малый прок,
Любовь мою читайте между строк.
Когда же вам наскучит это чтение,
Мое включите жалобное пение,
Остановитесь, отложив блокнот,
Любовь мою услышьте между нот.
Но вас гнетет и призывает проза,
И вот цветет и оживает роза,
Та, что увяла в прошлые века,
Но на столе у вас стоит пока.
Когда усталость мне глаза натрудит,
А, может, старость мне уста остудит,
И побелеет черный завиток,
И из зерна проклюнется росток.
Пускай судьба, таинствнный биограф,
Оставит мне единственный автограф,
Пускай блуждает в предрассветной мгле
Любовь моя, тень ваша на земле.

Андрей Гаврилов: Я вырос на Галиче, на Высоцком, на Окуджаве, если брать эту сторону культуры. Не будем говорить - музыки или поэзии. И, конечно, они где-то засели в душу, и мне хотелось их издать. Тем более, что в том, что касается Высоцкого и Галича, их издается или издавалось в свое время немало, но я совершенно спокойно могу сказать, что наши издания лучшие и, если, когда-нибудь, через сколько-то лет, эти авторы будут интересны в дальнейшем, не человечеству, а хотя бы исследователям, то я убежден, что они будут обращаться к нашим записям, потому что они лучшие по качеству и лучше сделаны.

Александр Галич:
Все снежком январским припорошено,
Стали ночи долгие лютей,
Только потому что так положено,
Я прошу прощения у людей.
Воробьи попрятались в скворечники,
Улетели за море скворцы,
Грешного меня простите, грешники,
Подлого простите подлецы.

Иван Толстой: Андрей, вы в архивах Радио Свобода ищете какого Галича? Какого вы возьмете, если найдете, а какого нет?

Андрей Гаврилов: Я не знаю, что я могу найти, поэтому я не могу сказать, что я не возьму.

Иван Толстой: Разговорный, передачный Галич вас интересует?

Андрей Гаврилов: До тех пор, пока должным образом не издан песенный Галич, я не готов ответить на этот вопрос. Галич - песни и стихи, как Пушкин - стихи и поэмы, издавался в Росии, и он издан процентов на 90, издан, с моей точки зрения, позорно. Звук не реставрирован, пленки случайные. Поэтому для того, чтобы представить Галича как барда, хотя я не уверен, что это правильное слово в этом случае, давайте издадим сначала его песенное наследие или, хотя бы, песенно-стихотворно-читаемое наследие, а потом уже посмотрим, что там осталось за бортом - разговоры, интервью, передачи.

Иван Толстой: Проект Курехина. Я видел 6 дисков, составляющих на полке слово "СЕРГЕЙ".

Андрей Гаврилов: Теперь уже 8 вышло. 7-й с пробелом, ибо между словами полагается пробел и 8-й с буквой "К". Дальше пойдут остальные буквы и получится "СЕРГЕЙ КУРЕХИН". Кроме того, будут изданы диски, помните, в свое время, у нас выходило собрание сочинений, какого-нибудь автора, а потом выходили такие тома-спутники. Вот будет несколько томов-спутников. Есть несколько программ, которые мы не можем назвать программами Курехина. Он или там сессионый музыкант, или он наравне с кем-то, но ни в коем случае не единоличный автор. Например, записи с Анатолием Вапировым, записи с Владимиром Чекасиным, записи с Хансом Кумпфом и так далее. Вот эти записи тоже будут выпущены, и они будут при серии, но не в серии. Потому что та серия целиком авторская. Сколько всего будет дисков? "СЕРГЕЙ КУРЕХИН" - это 14 дисков и еще, как минимум, дисков 8-10 других записей. Это далеко не полный Курехин. Параллельно, его вдова Настя выпускает в Питере его саунд-треки. Они не входят в нашу серию по договоренности. Саунд-треки, музыка к кинофильмам, это целиком ее ипостась. Она этим занимается, она их периодически выпускает. Что-то выходило раньше, что-то выходило и, может, будет выходить на замечательной московской фирме "Длинные руки". Несколько дисков Курехина у них было. Это все непересекающиеся проекты.

Иван Толстой: Вы были знакомы с Курехиным?

Андрей Гаврилов: Да.

Иван Толстой: Вы посвящали его в планы своего проекта?

Андрей Гаврилов: Тогда не было такого проекта. Мы тогда с ним обсуждали, что бы мы с ним хотели выпустить. Я помню, когда мы с ним виделись последний раз, он был у меня дома и пытался что-то наиграть на жутком, разбитом пианино моей дочки Сони, в качестве шутки гения, но шутка гения получилась не очень, потому что пианино издавало любые звуки, кроме тех, которые нужны были Сергею. Он сказал, что ему хотелось бы издать диск, чем-то напоминающий японскую музыкальную коробочку, которую, когда берешь ее в руки, каждый раз звучит по-другому. Вот на этой технической проблеме мы с ним застряли и дальше не двинулись с места.


Другие передачи месяца:


c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены