Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Русские ВопросыАвтор и ведущий Борис ПарамоновЛукашенко и ПутинВ Нью-Йорк Таймс Мэгэзин от 17 декабря опубликована статья Мэтью Бжезинского "Назад в СССР" - о Беларуси под управлением Лукашенко. Автор (думается, сын известного Збигнева Бжезинского) был московским корреспондентом газеты Уолл-стрит Джорнэл с 1996-го по 98-й год. В следующем году выйдет книга, подытоживающая его постсоветские впечатления, - под названием "Казино Москва". Понятно, что в статье о Беларуси больше всего говорится о Беларуси. Эта тема, естественно, не лишена своеобразного интереса, но мы на ней особенно останавливаться не будем. В статье Мэтью Бжезинского самое важное, на мой взгляд, - описание и анализ русско-белорусских отношений. Режим Лукашенко без помощи Москвы не просуществовал бы и полугода - вот главный тезис статьи. Почему Москва его поддерживает, зачем он ей нужен? Вот и посмотрим, как автор статьи в НЙТ Мэгэзин отвечает на этот острый вопрос. Но сначала выскажу несколько персональных впечатлений и воспоминаний. Первые два-три постсоветских года были для сторонних наблюдателей временем всяческой эйфории. Оговариваюсь: они отнюдь не были такими для российских граждан, и это трудно было не видеть даже со стороны; но не было серьезных сомнений в принципиальной преодолимости встретившихся трудностей, во временном их характере. Считалось, что худшее - то есть коммунизм - осталось позади. Что коммунизм был и остается источником всех российских, и не только российских, бед. И эта мысль отнюдь не была абсурдной. Она и сейчас остается в основе своей правильной. Человек, знающий, что такое настоящая демократия, не может считать ее причиной нынешних русских несчастий - этой причиной был и остается коммунизм, семидесятилетнее его властвование. Мы просто увидели, что эти семьдесят лет не преодолеть и не изжить даже за десять. Но это уже в основном сегодняшние мысли, вспомнить же хочется 91-94-й примерно годы. И тогда твердая надежда на скорые перемены к лучшему - была. Я бы сказал, были вера, надежда и любовь. Это тогда Бродский сказал: первый раз в жизни не стыдно чувствовать себя русским. И вот на светлом фоне этой эйфории появилось некое темное пятно. Это и был Лукашенко. Вернее, как раз то самое отношение к нему Москвы. Как могло правительство, вроде бы твердо вступившее на путь демократических преобразований, терпеть этого деятеля, одним из первых декларативных заявлений которого была хвала Гитлеру? Тяжелейшее впечатление оставил инцидент с американским воздушным шаром, сбитым авиацией над Беларусью (все три американских спортсмена погибли); совсем уже советская, времен холодной войны история. Почувствовалось: что-то не так; и не с Лукашенко не так - он тут меньше всего интересовал, - а с Москвой, с характером нынешнего (или тогдашнего, ельцинского) режима. И что очень можно ожидать от него дальнейших малоприятных сюрпризов. Что, как известно, и произошло. Незачем перечислять эти сюрпризы, они памятны всем. Лучше подробнее рассмотреть, что в этом контексте было и остается характерным для отношения Москвы к Минску, - что стояло и стоит за этим отношением как во времена Ельцина, так и ныне? На эти вопросы весьма внятно отвечает статья Мэтью Бжезинского в НЙТ Мэгэзин от 17 декабря. Цитируем: Быстрота, с которой это небольшое государство перешло от начинающейся демократии к авторитарному режиму, не привлекла особенного внимания на Западе. Однако в Кремле происходящее в Беларуси всегда вызывало пристальный интерес. Начать с того, что Беларусь - очень удобный для Москвы подставной агент, от своего имени торгующий российским оружием со странами, прямые контакты с которыми в этом отношении не совсем удобны для России. Но гораздо важнее то, что опробуемая Лукашенко стратегия и тактика - от устрашения медиа-магнатов и нажима на олигархов до восстановления старой коммунистической символики, вроде советского гимна, - параллельно воспроизводится Путиным по мере того, как он укрепляет контроль над своей пребывающей в хаосе страной. Итак, Беларусь - в некотором роде модель возможного развития для России, некий запасной политический вариант. Естественно, что такому подходу лучше всего отвечает отношение всяческой лояльности к Лукашенко. Поэтому его и поддерживают. Это очень четко сформулировал один из лидеров Белорусского Народного фронта Вячерка, с которым беседовал Мэтью Бжезинский, интересуясь перспективами демократии в Беларуси: "Все будет зависеть от России. Москва субсидирует лукашенковский сталинистский эксперимент. Во многих отношениях Беларусь - лаборатория, испытательный полигон для России". Согласно американским официальным данным, - продолжает Мэтью Бжезинский, - Россия расходует от 500 миллионов до двух миллиардов долларов в год, чтобы держать на плаву шаткую белорусскую экономику, главным образом бесплатно поставляя энергию. В обмен на это Беларусь делает для России грязную работу, продавая российское оружие таким странам, как Ирак и Ливия. Минск также отвлекает внимание от Москвы своим обращением с диссидентами. По словам представителя американского госдепартамента, российские дипломаты могут, указывая на Лукашенко, совершенно искренне сказать, что в Москве положение с правами человека куда лучше, чем в Минске. Интересный нюанс вносит в описание ситуации Ярослав Романчук - редактор независимого минского еженедельника: "Совершенно ясно, что Лукашенко не мог бы достичь ничего без поддержки Кремля. Он питал очень серьезные надежды стать лидером объединенных России и Беларуси, и для него было шоковым потрясением то, что Ельцин сделал своим преемником Путина". Вряд ли есть место для двух силовых лидеров в любом постсоветском блоке, поэтому отношения Лукашенко и Путина весьма прохладны. "Путинская установка на силовое лидерство схожа с лукашенковской, - говорит Романчук, - поэтому Путин и не хочет конкуренции". Существуют любопытные сходства между обоими лидерами даже в чисто индивидуальном плане: Путин любит показываться на телеэкране в спортивном костюме дзюдоиста и класть на лопатки своих спарринг-партнеров, а Лукашенко обожает покататься на коньках в обществе хоккеистов белорусской национальной команды. Итак, оба лидера создают имидж "крутых мужиков" при помощи средств электронной медии - весьма умелая и современная игра. Только сам этот образ вполне архаичен. Есть ли вообще перспектива у такой политики? Может ли быть перспективной явно или скрытно ретроспективная установка? На этот вопрос Мэтью Бжезинский отвечает так: До сих пор, однако, нет достаточных свидетельств того, что российский лидер последует белорусскому примеру до его логического конца. В Москве люди, наблюдающие за Минском, говорят, что подобное не может случиться здесь. "Россия слишком большая страна, тут слишком много игроков и слишком много денег в игре, - говорит Алексей Кауров, один из той породы молодых москвичей, что знакомы с реальным финансовым капиталом куда лучше, чем с "Капиталом" Маркса. - Слишком многие потеряют слишком многое, если Россия вернется назад". Но, по словам того же Каурова, картина куда мрачнее за пределами Москвы или Петербурга. В колхозах, в промышленных городах, полностью зависимых от местного индустриального гиганта, на маленьких полустанках Тихоокеанской железнодорожной магистрали преимущества капитализма куда менее ощутимы и сам он куда чаще ассоциируется с задержками в выплате зарплаты. "Большинство русских скажут вам, что свобода - это хаос", - признается Кауров. Этими малоутешительными словами заканчивает свою статью "Назад в СССР" Мэтью Бжезинский в журнале НЙТ Мэгэзин от 17 декабря. Получается, что в основе в некотором роде противоестественного союза номинально демократической России и открыто авторитарной Беларуси лежат не те или иные сиюминутные или даже долгосрочные соображения московской властвующей элиты, а сама ситуация необеспеченности, негарантированности российского демократического процесса. До сих пор социально-политические реформы в России не дали ощутимого для масс результата --то есть не изменилась сама масса, по-прежнему являющая набор качеств, характерных для населения недемократических стран. В России не только власть продолжает испытывать соблазн свернуть демократический процесс и вернуться к авторитаризму, но и сами массы представляют пример конгломерата так называемых авторитарных личностей, то есть людей, не мыслящих жизни вне отношений господства - подчинения. Вот объективная основа странной дружбы Москвы и Минска. Но зададим другой вопрос: а все-таки меняется что-нибудь в этом отношении? Есть ли признаки положительного сдвига? Как будто появились некоторые основания для очень осторожного оптимизма. Об этом - после перерыва. Позволительно думать, что в России появились признаки экономического роста. Об этом уже писали и продолжают писать. Причин называют две: резкое повышение мировых цен на нефть и отсюда возросшие валютные запасы страны; и вторая - последствия девальвации и финансового краха в августе 98-го года, парадоксально способствовавшего оживлению внутреннего рынка за невозможностью оплачивать импорт. Оба этих фактора не могут быть отнесены в разряд структурных перемен, поскольку по самому своему характеру конъюнктурны, ситуативны. Тем не менее они способствовали некоторому выравниванию положения и создали - хотя бы временные - условия для экономического роста. Более того, и самое важное: изменившаяся ситуация поставила в порядок дня реформы, которые могут стать действительным стимулом демократических преобразований в экономике и политике. Об этом подробно пишет в бизнес-секции НЙТ от 18 декабря Сабрина Тавернайз в статье под названием "С ростом экономики Россия вступает на неизведанную территорию". В статье в частности говорится: Пять лет назад правительственные реформаторы в России главной своей задачей считали обуздание инфляции и финансовую стабилизацию. Сегодня они обсуждают с парламентом, как построить расходные статьи первого за всю постсоветскую историю положительно сбалансированного бюджета. Потребительские расходы населения выросли за этот год предположительно на 9 процентов, в то время как они падали два предыдущих года подряд. Годовой рост экономики составил 7 процентов, а капиталовложения возросли на 18 процентов. Ныне, на фоне растущей экономики, перед Россией встает труднейшая задача, которую не решить никаким единовременным президентским декретом и никакими вообще волевыми действиями: организовать защиту прав собственности и реформировать слабую и устаревшую судебную систему. Самым труднопреодолимым барьером для долгосрочного роста экономики является в России именно отсутствие налаженной правовой системы, обеспечивающей экономические и прочие права субъектов хозяйственного процесса - от мелких собственников внутри страны до иностранных инвесторов. Сабрина Тавернайз приводит многочисленные примеры правового и экономического хаоса, которые не нужно воспроизводить для российских читателей и радиослушателей: ими полна отечественная пресса. Гораздо интереснее случаи позитивных сдвигов в этом отношении. Главный из них: экономические конфликты все чаще разбираются в суде, а не решаются путем, как говорили раньше, внесудебной расправы и как стали говорить теперь - разборками. Сабрина Тавернайз приводит слова Анатолия Чубайса: В 1994 году альтернатива в бизнесе было простой: убить или не убить. Сейчас, вместо того чтобы искать наемного убийцу, влиятельные бизнесмены ищут путей воздействия на административные органы для того, что те оказали давление на конкурентов: допустим, припугнуть их повышением налогов или открытием против них судебного преследования. Ситуация стала меняться именно в самое последнее время, пишет далее Сабрина Тавернайз. Все чаще и чаще хозяйственные споры переносятся в гражданский суд, а не решаются келейно, в кабинетах заинтересованных начальников. Конфликтующие стороны проявляют, что называется, добрую волю. Но проблема упирается в саму судебную систему. Говорит недавно вышедший в отставку судья Сергей Пашин, выжитый из этой системы после того, как он протестовал против несправедливо вынесенного приговора по хозяйственному вопросу: Собственные правила российского бизнеса сильнее закона. Даже если ваша правовая позиция безупречна, нет гарантии, что вы выиграете дело. Большинство судей - воспитанники советской системы. У них ничтожная зарплата и они невероятно дезориентированы. Они привыкли, они научены не доверять частной собственности и высоким доходам. Мне рассказывал знакомый композитор, в середине 70-х годов написавший ставшую чрезвычайно популярной рок-оперу: его авторские отчисления за исполнение оперы или отрывков из нее доходили до десяти тысяч рублей в месяц - так называемых "новых", то есть хрущевских, рублей. И вдруг каким-то административным решением каких-то органов эти отчисления ограничили максимумом в три тысячи. Действие этих административных органов было явно неправовым, и композитор хотел подать в суд; но друзья сказали ему: "Подумай, есть ли у тебя шансы выиграть дело, которое будет разбирать судья с зарплатой сто сорок рублей в месяц?" Он решил ограничиться этим - трехтысячным -доходом, утешаясь тем обстоятельством, что он все равно много богаче потенциально неправедного судьи. Отсюда и возникает одна из главных задач - усилить независимость судей, в том числе объективность их суждений; а для этого прежде всего увеличить им зарплату. Президент Путин обещал сделать это. Сколько помнится, речь шла о повышении на какие-то проценты; допустим, двадцать-тридцать. Достаточно ли это? Чтобы быть независимым, судья должен быть просто-напросто состоятельным человеком. Он, например, должен иметь возможность купить себе дом: известно, что местные власти могут оказывать, и оказывают, давление на судей, решая вопрос о предоставлении им жилплощади. А как в России купить или построить дом, если у вас даже есть деньги, но нет четко отлаженной хозяйственной инфраструктуры, когда такая необходимость тут же встречает ответное движение рынка недвижимости? В общем, ситуация вполне адекватно описывается по Козьме Пруткову: где начало того конца, которым оканчивается начало? Тем не менее процесс вроде бы пошел: создаются условия, когда самому бизнесу выгоднее действовать в легальной атмосфере. Просто-напросто бизнес стал расширяться - то есть выходить за узкий круг людей, связанных со всякого рода "авторитетными" - властными или криминальными - структурами. Говорит Евгений Иванов, заместитель генерального директора компании Российский Алюминий: Бизнес достиг потолка той ситуации, когда привлекались только капиталы друзей или другие внутренние источники. Сейчас становится выгодным делать бизнес открытым, привлекать людей со стороны. Раньше, когда вы выходили в лес в белых одеждах, вас тут же съедали живьем. Примерно о том же говорит иностранец, свидетель по определению объективный, - директор инвестиционного банка Объединенная Финансовая Группа Чарльз Райан: Наступила интересная новая фаза: доходы и активы начинают мигрировать от людей, главным умением которых было раздобыть эти активы при помощи власти, к новым группам владельцев, обладающих искусством управлять этими активами. Вот это расширение вовлеченных в деловую активность групп создает объективную необходимость создать для них легальное правовое поле. Кажется, создание такого поля будет не только необходимым, но и достаточным условием резкого взлета российской экономики. Однако статья Сабрины Тавернайз в НЙТ заканчивается следующим образом: В то время, когда инвесторы надеются на более равномерное действие правовой системы в России, самым большим неизвестным в предносящемся уравнении остается сам президент Путин. Он порвал если не со всеми, то с большинством из тех людей, которые стали могущественными лидерами российского бизнеса при Ельцине и с помощью Ельцина. И некоторые из этих людей, известных под именем олигархов, испытывают беспокойство, думая о том, какими будут действия правительства, если экономика начнет все же не расти, а спотыкаться. Один из этих олигархов сказал: "Путин хочет построить сильную Россию любой ценой, но сам он слабый человек, волею судеб ставший главой громадного государства, и до сих пор он все еще не сделал решительного политического выбора. Мы просто не знаем, как он поведет себя в случае, если настанут плохие времена". Будем все-таки надеяться, что времена не станут столь плохими, чтобы Путин повел себя на манер Лукашенко: ведь его, Путина, в этом случае субсидировать будет некому. Ближайшие передачи: |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
