Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[06-07-00]
Факты и мненияВедущий Лев РойтманАмнистировать нельзя сажать...Лев Ройтман: 30-го мая в “Российской газете” были опубликованы, соответственно вступили в силу, два постановления Государственной Думы: об амнистии, она была задним числом приурочена ко Дню Победы и постановление о порядке применения этой амнистии. Ровно через месяц, 30-го июня, постановлением, опубликованным в “Российской газете” той же Государственной Думы, объем амнистии был значительно сужен. Кого-то за этот месяц амнистировали, тем повезло. Другим, на кого амнистия распространялась целый месяц, но кто сквозь правоприменительное сито проскочить не успел, тем не повезло. Возникла странная ситуация, когда к принципу равенства граждан перед законом прибавился элемент рулетки - повезло-не повезло. Как это понимать в стране, где цель - диктатура закона? Это вопрос участникам передачи: депутат Государственной Думы Виктор Похмелкин, “Союз правых сил”; судья московского городского суда Сергей Пашин; и профессор Игорь Петрухин. Виктор Валерьевич Похмелкин, вы заместитель председателя думской фракции “Союза правых сил”, вы и члены вашей фракции голосовали против сужения этой амнистии задним числом и оказались в меньшинстве, вас не услышали. Почему? Виктор Похмелкин: При рассмотрении этого вопроса Государственная Дума разделилась, на мой взгляд, на две, к сожалению, не равных части. Первую, большую, составляли те, для кого принцип целесообразности, понимаемый так или иначе, оказался выше принципов правовых. Главным мотивом принятия решения большинством послужила опасность перед тем, что на свободу выйдут убийцы, другие преступники или даже лица, которые только подозреваются или обвиняются в совершении преступления. При это было абсолютно проигнорировано то обстоятельство, что амнистия уже была объявлена, что нарушается принятием такого решения конституционный принцип, кстати, не только равенства граждан перед законом, но и очень важный принцип, который вообще отличает любое правовое государство от неправового, о том, что закон, ухудшающий положение лица и особенно уголовный закон не имеет обратной силы, а акт об амнистии это вообще-то институт уголовного права. Для нашей же фракции и тех, кто поддержал нашу позицию, как раз-таки принципы права являются основополагающими. Мы не можем подстраивать свою позицию под ту или иную конъюнктуру. И если даже Государственная Дума допустила ошибку, расширив амнистию по сравнению с традиционной, то исправлять ее таким образом категорически недопустимо, потому что, на мой взгляд, и по мнению всех моих коллег по фракции, это противоречит правовым принципам, это противоречит конституционным установлениям. И что самое опасное, может быть, это создает очень жуткий прецедент, когда на самом деле можно опрокинуть любую правовую норму, любую правовую ценность во имя целесообразности. Лев Ройтман: Спасибо, Виктор Валерьевич. Kогда обсуждают юристы и не юристы правовую систему Советского Союза покойного, то приводят как пример варварского отношения к закону историю с Рокотовым и Файбишенко, которые были расстреляны за преступление, за нарушение правил о валютных операциях, хотя закон, вводивший смертную казнь, был принят после того, что они это преступление совершили. Сегодня вот то, о чем вы говорите, вновь возвращает нас к этому принципу целесообразности, который как будто бы приобретает верховенство над принципом права. Сергей Анатольевич Пашин, вы судья, напоминаю, судья Московского городского суда. В соответствии с постановлением о применении амнистии на рассмотрение судов так же достается значительная часть дел тех, кто подлежит или подлежал первоначально амнистированию. Амнистия в том ее более широком мягком варианте действовала целый месяц. С вашей точки зрения, как в этом отношении быть судье, естественно, теоретически, а не практически в каждом индивидуальном случае, я не могу у вас как у судьи ничего подобного спрашивать. Сергей Пашин: Родственники осужденных плачут в моем кабинете. Приговор вступил в законную илу, а их родственники-инвалиды, больные туберкулезом, уже не получают амнистии в кассационной инстанции. И с моей точки зрения, Государственная Дума, сократив круг людей, подлежащих амнистии, по сути вторглась в прерогативу судебной власти. Ведь акт амнистии это прощение, прощение состоялось, независимо от расторопности правоохранительных органов и судов, люди, которые реально отбывают наказание, перестали юридически его отбывать. По сути они, находясь в колониях и тюрьмах, ожидают применения к ним акта амнистии конкретно, индивидуально. И поэтому Дума, устранив уголовную ответственность, снова возложила уголовную ответственность, то есть сделала то, что по конституции и законам может сделать только суд. В любом случае, люди не должны завесить от расторопности правоохранительных органов. Единожды данное право, по-моему, неотъемлемо. Лев Ройтман: Спасибо, Сергей Анатольевич. Позвольте я вам задам вопрос, быть может из области теоретической. В соответствии с первоначальным вариантом амнистии суд должен был бы ее, представим себе, по конкретному делу применить. В соответствии с ныне введенным, более жестким вариантом амнистии, он не должен. Как, с вашей точки зрения, теоретически должен поступить суд: применить ту амнистию, которая была или ту амнистию, которая задним числом ужесточена? Сергей Пашин: Я полагаю, что суд должен применять акт амнистии в той редакции, которая действовала на момент поступления дела в суда и на момент совершения деяния, за которое человек должен предстать перед судом. Лев Ройтман: Спасибо. И теперь к правоведу, доктор юридических наук Игорь Леонидович Петрухин, заведующий сектором правосудия Института государства и права Российской академии наук. Игорь Петрухин: Я думаю, что Государственная Дума нарушила по крайней мере два конституционных принципа. Во-первых, принцип равенства граждан перед законом. Одни граждане успели освободиться из мест лишения свободы, а другие нет. И такое неравенство и несправедливо, и неконституционно. Закон действует в отношении всех лиц. Ну и далее, нарушен и другой конституционный принцип, а именно запрет придавать обратную силу закону, который вводит дополнительную ответственность. Поэтому я удивлен тем, что такое огромное число юристов, в том числе и тех, кто выполняет техническую работу в Думе, допустили такую ужасную ошибку. Ведь Дума это орган, который принимает законы, между тем, именно этот орган очень серьезно нарушил законы. И теперь мы не знаем, что делать. Ведь дело в том, что те лица, которые уже освобождены по амнистии, могут совершать преступления, тут опасения не напрасны. Среди освобожденных много преступников. У нас рецидив составляет примерно одну третью часть от лиц, освобождаемых из мест лишения свободы. И я думаю, что нужно не просто провести служебное расследование, а нужно провести расследование, которое было бы возбуждено Генеральной прокуратурой на предмет привлечения тех лиц, по вине которых состоялось это постановление, на предмет привлечения их к уголовной ответственности. Потому что страна может потерпеть большое бедствие из-за того, что освобожденные матерые преступники будут совершать преступления. Но это еще не значит, что мы должны вернуть освобожденных в места лишения свободы, и это не значит, что мы должны принять как закон второе постановление Думы. Мне кажется, что Дума к этому вопросу должна была бы вернуться и, я думаю, что Дума, заинтересованная в соблюдении конституции, должна принять еще одно постановление, которое основывалось бы на вот тех двух конституционных принципах, о которых я сказал. Лев Ройтман: Спасибо, Игорь Леонидович. Ну то ж, ясности ради, факта ради я замечу, что постановление об изменении первоначального текста амнистии не распространяется на тех, в отношении которых амнистия уже была уже применена, то есть на тех, кто проскочил в этот период - один месяц между первоначальным текстом и текстом измененным. Так что они ни при каких обстоятельствах больше, видимо, если только будет их вина в новом преступлении установлена, доказана, не попадут в места лишения свободы. Вы упомянули Генеральную прокуратуру, мы сейчас вернемся к этому аспекту. И теперь вновь прошу вас, Виктор Валерьевич, я к вам с конкретным вопросом: заканчивается ли на этом думская деятельность в связи со странной судьбой этого акта об амнистии? Ведь российская система контроля правового включает и Конституционный суд. Намерены ли вы туда обращаться, ваша фракция, какие-то другие думские силы? Виктор Похмелкин: Во-первых, маленькую реплику по поводу того, что сказал Юрий Леонидович. Дело в том, что это второе постановление, которое совершенно справедливо сейчас оценено как неконституционное, инициировано было Генеральной прокуратурой. То есть вместо того, чтобы стоять на страже законности, Генеральная прокуратура как раз-таки показала, что для нее принцип целесообразности важнее правовых ценностей. Что же касается реакции тех депутатов, которые остались в меньшинстве, то мы действительно сейчас готовим запрос в Конституционный суд, и думаем, что 90 человек подпишут такой запрос, а значит он уже подлежит рассмотрению в Конституционном суде. Нам представляется это крайне важным, потому что если оставить без последствий то, что случилось, то тогда этот прецедент может повторяться раз за разом, и мы будем в эту неправовую ситуацию попадать и тем самым, я совершенно согласен с этой оценкой Игоря Леонидовича, дискриминируется и парламент России в целом. Потому что, конечно, за такие решения отвечает Дума, независимо от того, кто как в ней голосовал. Поэтому наше несогласие с этим решением обязательно будет подкреплено обращением в Конституционный суд. Лев Ройтман: Спасибо, Виктор Валерьевич. И попутный вопрос: Генеральная прокуратура не имеет права законодательной инициативы. Как поучилось, что по ходатайству с подачи Генеральной прокуратуры все-таки Дума была задействована и изменила собственное решение? Виктор Похмелкин: У Генеральной прокуратуры есть верные адепты, в лице прежде всего Виктора Ивановича Илюхина, которые давно уже лоббируют самые реакционные интересы силовых и правоохранительных ведомств. В данном случае этот фактор сработал в полной мере, и именно депутат Илюхин стал официальным инициатором данного проекта постановления. Но он нисколько не скрывал, что готовился он фактически в стенах Генеральной прокуратуры. Лев Ройтман: Сколько времени прошло с тех пор, как текст амнистии был опубликован, 30-е мая, до того, как Генеральная прокуратура начала ходатайствовать об изменении? Виктор Похмелкин: Вы знаете, самое интересное, что представитель Генеральной прокуратуры участвовал в согласовании документа первого акта акта амнистии и никак не реагировал на ту поправку, которая в конечном счете и стала предметом столь острого конфликта. И, собственного говоря, письмо Устинова появились в Государственной Думе, по-моему, если я не ошибаюсь, через 10 дней после того, как было опубликовано постановление об объявлении амнистии. Лев Ройтман: Спасибо. И вновь Сергей Анатольевич Пашин, я убежден в том, что, вновь таки не спрашиваю о деталях, что в Московском городском суде ваши коллеги готовятся решать эту правовую головоломку: как акт применять в конкретных случаях - первоначальную амнистию, которая действовала месяц, либо амнистию, выправленную и суженную. Что вы можете сказать по этому поводу? Сергей Пашин: Насколько я знаю, никаких специальных обсуждений этого вопроса не состоялось. И поскольку первоначальный акт амнистии предполагал применение ее на протяжении шести месяцев, органы судебной власти, в том числе и московские, по-видимому, займут выжидательную позицию, потому что до истечении этих шести месяцев может случиться всякое. Дума может отменить свое второе постановление, может решить дело Конституционный суд так или иначе. Ну и вообще, пока пройдет время, много воды утечет. Поэтому, я полагаю, что деятельность Думы по сути парализовала из-за своей противоречивости, непоследовательности, юридической безграмотности нормальную работу судов по применению амнистии. И думаю, что парализовала на несколько месяцев. Лев Ройтман: Спасибо, Сергей Анатольевич. Игорь Петрухин: Я думаю, что через суды пройдет лишь незначительная часть дел об амнистии. В основном амнистировать будет администрация исправительных учреждений с санкций прокурора. И я не уверен в том, что они поступят не так, как указано в постановлении Думы. Я думаю, что они прекратят освобождение лиц по амнистии. Я хотел бы еще добавить вот что, понимаете, кроме лиц, награжденных орденами и медалями, в соответствии с постановлением Думы, не подлежат освобождению алкоголики и наркоманы до завершения лечения. Это совершенно негуманный акт. Получается, что алкоголики и наркоманы оказались в худшем положении, чем остальные. И кроме того, так же не подлежат освобождению больные туберкулезом в открытой форме. Я думаю, как раз их в первую очередь и надо было освободить. Между тем этих лиц, алкоголики, наркоманы и больные туберкулезом, хотят освободить только после того, как будет завершено лечение. Это негуманно, потому что лечение может быть завершено более успешно после их освобождения. Я хотел бы еще сделать одну реплику, которая не относится к тому вопросу, который вы мне задали. Как правило, такие нормативные акты проходят через правоохранительные органы. И я уверен, что Генеральная прокуратура завизировала этот проект, когда он был действительно только проектом, а потом стала в позу и заявила, что ей ничего не известно, и даже Генеральный прокурор Устинов обратился с таким письмом в виде протеста в Думу. И затем, я хотел бы выразить благодарность адвокату Резнику, который в связи с делом Гусинского поставил этот вопрос. Я думаю, что если бы не Резник, то, может быть, никакого шума вокруг этого вопроса и не было бы. И хорошо, что он обратил на это внимание. И теперь наша задача стоит в том, чтобы как-то выправить положение. Но как его выправить, я затрудняюсь сказать, потому что вряд ли Дума пойдет на то, чтобы принять третье постановление по этому вопросу. Лев Ройтман: Спасибо. Виктор Валерьевич, Игорь Леонидович Петрухин упомянул как эта амнистия должна применяться. Она действительно будет применяться главным образом в местах лишения свободы, в местах заключения и затем это потребует санкций прокурора. С вашей точки зрения, прокуратура, Генеральная прокуратура, подчиненная прокурору, располагая подобными полномочиями, не становится ли всюду присутствующим органом, который как будто бы никому по конституции не подчиняется? Виктор Похмелкин: Вы совершенно правы и сейчас, мне кажется, что вопрос о реформе прокуратуры назрел очень основательно. Мы готовим соответствующие серьезные предложения, практически новую редакцию закона о прокуратуре. С одной стороны, уточняющие ее функции, потому что прокуратура не может быть всеобъемлющим надзорным органом, это нам досталось в наследство от советских времен. С другой стороны, прокуратура не может быть вне системы ветвей власти в Российской Федерации. Сегодня она не вписывается ни в законодательную, ни в судебную, ни в исполнительную власти. В общем, остается каким-то монстром, который не подчинен ни обществу, ни государству, и в этом смысле очень-очень опасным. И вот все эти последние истории с амнистиями, с арестом Гусинского, еще много фактов можно приводить, лишний раз доказывают необходимость такой кардинальной реформы столь важного правоохранительного органа. Лев Ройтман: Спасибо. Сергей Анатольевич Пашин, я хочу у вас спросить, как вы, это вы, конечно, не как судья в данном случае дадите мне ответ, но как вы относитесь к тому обстоятельству, что большинство населения полагает, даже, уверен, и эту суженную амнистию, тем не менее слишком широкой. Что какие-то внутренние движения милосердия в населении сегодня понимания подлинного не встречают? Сергей Пашин: Наши люди очень милосердны, когда речь идет о конкретной ситуации. То есть я видел много потерпевших, которые в суде прощали своего обидчика и просили не наказывать его слишком строго, а иногда даже денег ему давали, если суд его освобождал в зале судебного заседания. Но если вы говорите об общественном сознании, то оно действительно у нас очень свирепо. Но я бы хотел подчеркнуть, что человек, ратующий за самые жестокие меры в толпе, никогда или, как правило, никогда не поступит в соответствии со своими свирепыми призывами, если он видит перед собой конкретного человека и может решать его судьбу. Как, например, это происходит в суде присяжных. Присяжные половину подсудимых рекомендуют для смягчения их участи. Лев Ройтман: Спасибо. Быть может этим и объясняется, что суды присяжных по-прежнему в огромном большинстве российских легионов не введены. Наверное этому милосердию присяжных кто-то активно препятствует. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
