Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[04-08-02]
Разница во времениАвтор и ведущий Владимир Тольц
Убитые в августеВладимир Тольц: Их расстреляли 12-го. Похоже, в то самое время, когда обрекший их на смерть старик обычно досматривал свое ночное кино. Это была последняя массовая казнь его затянувшегося правления. Последняя просто потому, что и сам он через полгода покинул сей мир. Но о том, что это произойдет так скоро, тогда ведь никто еще не знал. И смутные слухи о замысленных им новых "казнях египетских" и массовом переселении народа расползались по стране ... Обросши фантастическими деталями и подробностями, они бытуют и сегодня, спустя полвека после августовских казней 52-го года. Убитые в августе. - Дело Еврейского антифашистского комитета. "Дело" это возникло не в расстрельном 52-м, а много раньше, раньше даже осени 48-го, когда Политбюро ЦК ВКП(б) приняло свое тайное решение "О закрытии ЕАК" 20-го ноября 1948-го года Строго секретно Особая папка Об Еврейском антифашистском комитете Утвердить следующее решение Бюро Совета Министров СССР: "Бюро Совета Министров СССР поручает Министерству Государственной Безопасности СССР немедля распустить Еврейский антифашистский комитет, так как, как показывают факты, этот Комитет является центром антисоветской пропаганды и регулярно поставляет антисоветскую информацию органам иностранной разведки. В соответствии с этим органы печати этого Комитета закрыть, дела Комитета забрать. Пока никого не арестовывать". Секретарь ЦК "Секретарь ЦК" - это Сталин. Он и подписал этот документ. Он и задумал "разобраться" с Еврейским антифашистским комитетом (ЕАК) - дочерней Агитпропу организацией, созданной в 1941-м прежде всего для пропагандистской обработки западных союзников, и предназначенной, по выражению исследователя истории сталинского антисемитизма Геннадия Васильевича Костырченко, сыграть роль "отмычки к богатствам Америки". Геннадий Костырченко: Эта была вынужденная мера, призванная путем пропагандистской обработки посредством ЕАК западного еврейства добыть для воюющей страны дополнительные средства, необходимые для закупок вооружения, стратегического сырья, продовольствия и тому подобное. Владимир Тольц: Задача эта была успешно решена: "за годы войны евреями во всем мире было передано в фонд помощи СССР около 45 млн. долларов". После войны это вынужденное сотрудничество советских властей с "мировым сионизмом" продолжалось: СССР способствовал созданию государства Израиль... Но Сталина эта связь стала уже тяготить. И Еврейский антифашистский комитет тоже. Геннадий Костырченко: ЕАК явочным порядком стал расширять сферу своей компетенции, превратившись вскоре в ходатая перед властью за простых евреев, переживавших страшный период национальной истории - Холокост. Под воздействием этой народной трагедии лидеры ЕАК даже осмелились в 1944-м году просить у Сталина поселить выживших евреев в Крыму, где предложили создать полноценную автономию взамен явно неудавшегося "Красного Сиона" в Биробиджане. Все это вызвало недовольство в Кремле, и руководители ЕАК стали обвиняться в амбициях стать неформальными лидерами советского еврейства, что, конечно, было немыслимо в рамках существовавшей тогда системы. Именно на этой почве уже сразу же после войны в ЦК заговорили о необходимости закрытия Еврейского комитета, превратившегося-де в "наркомат по еврейским делам". Набиравшая силу холодная война еще более усугубила положение Еврейского комитета, чьи установленные ранее контакты с Западом теперь все настойчивей стали представляться Лубянкой как шпионские связи. Владимир Тольц: И, - добавлю уже от себя,- как часто бывает в политике самодержцев, личное и интимное тесно переплеталось тут с государственным и публичным. Евреев Сталин не любил уже давно. Главный партийный враг его Троцкий, казненные им "двурушники" Зиновьев и Каменев - все они были евреями. Но как прагматик-государственник, декларирующий "пролетарский интернационализм" и "братство народов", чувство свое он старательно скрывал, умело используя преданных ему потомков Моисеевых, вроде Кагановича и Мехлиса ("имя им - легион!") в качестве надежных проводников своей "интернационалистической" политики. Однако с годами юдофобия вождя становилась все более явственной. И не последнюю роль в этом играло его самоощущение - стало казаться, что евреи опутывают его в личной жизни. В 35-м старший сын Яков женился на еврейке Юлии Мельцер. Когда в 41-м поступило сообщение, что Яков попал в плен, ее арестовали. Еще раньше, в 39-м "пришлось" арестовать другую родственницу-еврейку - Марию Сванидзе, жену брата первой сталинской жены Екатерины. (Мужа Марии Анисимовны тоже арестовали, а она, как записано в постановлении Особого совещания, "скрывала" его "антисоветскую деятельность", "вела антисоветские разговоры, осуждала карательную политику Советской власти и высказывала террористические намерения против одного из руководителей Коммунистической партии и Советского правительства" (догадайтесь, кого!) - Это Мария-то Сванидзе, которая вела сталинистски восторженный дневник, содержащий, впрочем, немало подробностей личной жизни Вождя, по-свойски именуемого ею "Иосифом" - без отчества. - В 42-м ее расстреляли... И в том же 42-м у 16-летней дочери Светланы случился роман с кинодраматургом Алексеем Каплером. Позднее она напишет про отца: "То, что Каплер - еврей, раздражало его, кажется, больше всего..." Через два дня после того, как Светлана вместе с возлюбленным отпраздновала свое 17-летие, его арестовали. "Как английского шпиона",- сообщил ей взбешенный отец. А через год - у нее новый роман, и опять с евреем - Григорием Морозовым. Они даже поженились, не испросив родительского благословения у Иосифа Виссарионовича. Но и он "затаил", и с Морозовым встречаться отказался. Однако отдал распоряжение Лубянке регулярно сообщать о молодых. И уловивший настроения вождя Виктор Семенович Абакумов доносил "соотвествующе". Выяснилось, что зять вождя берет уроки английского у реэмигрантки из США Анны Лейкинд, давней приятельницы и сотрудницы одного из лидеров мирового сионизма Жаботинского. И, кроме того, эта самая Лейкинд в гостях у членов ЕАК супругов Ваттенберг общалась с американским журналистом-коммунистом Полем Новиком, который расспрашивал ее о Светлане и Григории. (Стали его "разрабатывать" как шпиона.) Тем же интересовался и коллега Григория Морозова Исаак Гольдштейн, знакомый Аллилуевых - родственников Сталина по второй жене. Эта родня вообще досаждала Иосифу Виссарионовичу и поведением, и связями - обсуждала с соседями-евреями разные версии гибели Надежды Аллилуевой и прочие семейные тайны. А Анна Аллилуева сочинила даже книгу воспоминаний и разъезжала, популяризируя ее, по стране. Между прочим, в сопровождении некоей гражданки Азарх. (Азарх - вдову знаменитого по Испанской войне "генерала Лукача" - пришлось арестовать, книжку изъять, а в "Правде" дать ей соответствующую отповедь.) Да еще и отец Григория Морозова. Этот "родственничек", которого Сталин в глаза не видел, бывший аптекарь и бухгалтер, пристроился в институт, руководимый членом Еврейского антифашистского комитета Линой Штерн замом по хозчасти, стал выдавать себя за старого большевика и профессора и болтать о своих мнимых встречах с вождем... Много еще было подобного, о чем сообщала Лубянка. И со всем этим надо было разбираться. Светлану с Морозовым в 47-м "развели": выставили его из квартиры и вручили паспорт без штампа о браке и прописки. Папашу Григория арестовали. Евгению и Анну Аллилуевых - тоже. И еще многих их знакомых. В том числе и интересовавшегося семейной жизнью вождя Гольдштейна. На допросах его жутко избивали и выколотили желаемое - показания на Михоэлса и познакомившего его с актером Захара Гринберга.... Телефонное указание Министра госбезопасности Абакумова. Конец 1947-го - начало 1948-го года. (Из показаний бывшего заместителя начальника следственной части Комарова): "Инстанции считают, что Гольдштейн интересовался личной жизнью руководителя Советского государства не по собственной инициативе, а что за его спиной стоит иностранная разведка". "Инстанции", также как и "руководитель", это на бюрократической "фене" того времени - эвфемизмы имени вождя. Из показаний следователя Сорокина, пытавшего вместе с Комаровым арестованного Гольдштейна: "Никаких материалов, изобличающих Гольдштейна в шпионской деятельности <...> в МГБ не имелось... По истечении некоторого времени на допрос Гольдштейна явился Комаров и сказал, что имеет распоряжение Абакумова о применении к Гольдштейну мер физического воздействия. Это указание Абакумова Комаров выполнил в тот же вечер при моем участии. На следующий день Гольдштейн <...> дал мне показания <...>, что со слов Гринберга ему известно, что в президиуме Еврейского антифашистского комитета захватили руководство отъявленные буржуазные националисты. <...> Кроме того Гольдштейн показал о шпионской деятельности Михоэлса и о том, что он проявлял повышенный интерес к личной жизни главы Советского правительства в Кремле. Такими сведениями у Михоэлса, как показал Гольдштейн, интересовались американские евреи..." Владимир Тольц: Выдающийся деятель еврейской культуры, известный актер и режиссер Соломон Михоэлс был утвержден главой Еврейского антифашистского комитета Сталиным еще в декабре 41-го. Михоэлса хорошо знали за рубежом. К тому же он был беспартийным, что для уготованной ему на Западе миссии - несомненный плюс. Теперь и ей, и ему пришел конец Из записки Лаврентия Берия в Президиум ЦК КПСС. 2 апреля 1953 года. Совершенно секретно. <...> В процессе проверки материалов на МИХОЭЛСА выяснилось, что в феврале 1948-го года в гор. Минске б[ывшим] заместителем Министра госбезопасности СССР СТОЛБЦОВЫМ, совместно с б[ывшим] Министром госбезопасности Белорусской ССР ЦАНАВА, по поручению бывшего Министра государственной безопасности АБАКУМОВА, была проведена незаконная операция по физической ликвидации МИХОЭЛСА. В связи с этим Министерством внутренних дел СССР был допрошен АБАКУМОВ и получены объяснения ОГОЛЬЦОВА и ЦАНАВА. Об обстоятельствах проведения этой преступной операции АБАКУМОВ показал: "Насколько я помню, в 1948-м году глава Советского правительства И. В. Сталин дал мне срочное задание - быстро организовать работниками МГБ СССР ликвидацию МИХОЭЛСА, поручив это специальным лицам. Тогда было известно, что МИХОЭЛС, а вместе с ним и его друг, фамилию которого не помню, прибыли в Минск. Когда об этом было доложено И. В. Сталину, он сразу же дал указание именно в Минске и провести ликвидацию МИХОЭЛСА под видом несчастного случая, т.е. чтобы МИХОЭЛС и его спутник погибли, попав под автомашину. В этом же разговоре перебирались руководящие работники МГБ СССР, которым можно было бы поручить проведение указанной операции. Было сказано - возложить проведение операции на ОГОЛЬЦОВА, ЦАНАВА и ШУБНЯКОВА. После этого ОГОЛЬЦОВ и ШУБНЯКОВ, вместе с группой подготовленных ими для данной операции работников, выехали в Минск, где совместно с ЦАНАВА и провели ликвидацию МИХОЭЛСА. Когда МИХОЭЛС был ликвидирован и об этом было доложено И. В. Сталину, он высоко оценил это мероприятие и велел наградить орденами, что и было сделано". Владимир Тольц: Генерал-лейтенантов Огольцова и Цанава тайно удостоили орденов Красного Знамени, основных "давильщиков" полковников Шубнякова и Лебедева, а также старшего лейтенанта Круглова наградили боевыми орденами Отечественной войны 1-й степени, палачей "2-го плана" майоров Косырева и Повзуна - орденами Красной Звезды. Это уж в апреле 53-го Берия отобрал у них все эти цацки, а Огольцова и Цанава засадил. А покуда тайные убийцы открыто украшали этими орденами свои мундиры... И снова я обращаюсь к Геннадию Костырченко. - Почему начали именно с Михоэлса? Почему Сталин решил его именно убить тайно, имитировав случайную гибель? Разве нельзя было, как и остальных членов Еврейского антифашистского комитета, просто арестовать, судить и уже потом казнить? Геннадий Костырченко: То, что Михоэлс стал первой жертвой кровавой разборки было, с одной стороны, закономерностью, поскольку он по сути являлся национальным неформальным лидером. Но, с другой стороны, время и способ его устранения были во многом обусловлены привходящими, случайными обстоятельствами, воспринятыми Сталиным на беду Михоэлса как чрезвычайные. Дело в том, что в конце 1947-го года в результате арестов родственников Сталина (по линии покойной жены Надежды Аллилуевой), которые, по его словам, "болтали много, знали слишком много, а это на руку врагам", "органам" стало известно, что Михоэлс через третьи лица пытался "выведать" у родни кремлевского Хозяина информацию о его личной жизни. Министр госбезопасности Виктор Абакумов, пустив в ход пытки и угрозы, представил дело так, что этот интерес был продиктован не простым любопытством, а стал производным от задания американских спецслужб. 10-го января 1948-го года "подтверждающий" это сфальсифицированный материал МГБ лег на стол Сталина, а уже вечером 12-го января в результате спецоперации МГБ Михоэлс погиб под колесами грузовика в Минске. Такая спешная расправа, как я полагаю, может свидетельствовать о том, что все более погружавшийся в паранойю Сталин усмотрел в действиях Михоэлса угрозу, направленную против себя лично. То, что с еврейским артистом предпочли разделаться тайно, что называется, без суда и следствия, а потом устроить пышные похороны с прочувствованным некрологом в "Правде", обуславливалось причиной внешнеполитического порядка. Ведь в это время на Ближнем Востоке вступил в решающую фазу процесс создания Израиля. И поскольку Советский Союз в пику англичанам решительно выступал за такое государство, причем не только на словах (в ООН), но и на деле (тайно поставляя сионистам вооружение), Сталин не мог не понимать, что открытая расправа над Михоэлсом, личностью известной и весьма уважаемой во всем мире, может подорвать его планы закрепиться в этом стратегическом регионе мира. Владимир Тольц: В деле ЕАК больше сорока томов - "обвинения", показания, протоколы допросов и очных ставок. За прошедшие полвека написано о нем куда больше. Но даже сейчас, через 50 лет после тайной августовской казни 52-го года, читать о пытках, которым подвергали своих подследственных упомянутые уже Комаров и Сорокин, а также их коллеги по заплечному делу Шишков, Лихачев, Рюмин и еще добрый десяток следователей, невыносимо тяжело. Из записки министра государственной безопасности Игнатьева Маленкову и Берия. Август 1951 года. <...>просмотром материалов следствия по обвинению ЛОЗОВСКОГО С.А., ФЕФЕРА И.С. и их сообщников установлено, что это дело находится в запущенном состоянии, и почти совершенно отсутствуют документы, подтверждающие показания арестованных о проводившейся ими шпионской и националистической деятельности под прикрытием Еврейского антифашистского комитета. Из материалов дела видно, что бывшие руководители Еврейского антифашистского комитета Михоэлс и Фефер, установив в 1943-м году преступную связь с представителями еврейских реакционных кругов Америки, стали посылать туда шпионскую информацию о внутреннем положении и экономике Советского Союза. Шпионская информация направлялась в Америку под видом брошюр, статей и очерков о жизни и работе евреев в различных отраслях народного хозяйства СССР, причем эти статьи и очерки не только носили националистический характер, но и содержали в себе сведения о Советском Союзе, интересовавшие американскую разведку. Из обвинительного заключения по делу Еврейского антифашистского комитета: <...> Проведенным расследованием установлено, что привлеченные по настоящему делу обвиняемые ЛОЗОВСКИЙ, ФЕФЕР, БРЕГМАН, ЮЗЕФОВИЧ, БЕРГЕЛЬСОН, ШИМЕЛИОВИЧ, КВИТКО, МАРКИШ, ГОФШТЕЙН, ЗУСКИН и ШТЕРН, заняв руководящее положение в Еврейском антифашистском комитете, превратили эту организацию в центр шпионской и националистической работы, направлявшейся реакционными кругами США. Поставив своей задачей объединение евреев для борьбы против национальной политики ВКП(б) и действуя по прямому сговору с представителями американских реакционных кругов, обвиняемые ЛОЗОВСКИЙ, ФЕФЕР, а также МИХОЭЛС и ЭПШТЕЙН (умерли), при поддержке своих сообщников домогались от Советского правительства предоставления территории Крыма для создания там еврейской республики, которую американцы рассчитывали использовать в качестве плацдарма против СССР. <...> Бывший ответственный секретарь Еврейского антифашистского комитета ФЕФЕР, будучи активным еврейским националистом, выходцем из Бунда, с первых лет существования советской власти вел борьбу против партии и Советского правительства. <...> Пробравшись в 1934-м году в руководящие органы советских писателей, ФЕФЕР использовал свое положение в целях сплочения националистических элементов и активизации их вражеской деятельности. В 1937-м году, после ликвидации Киевского института еврейской культуры, превратившегося в центр националистической работы на Украине, ФЕФЕР вместе со своими единомышленниками СПИВАКОМ и ГОФШТЕЙНОМ добился создания кабинета еврейской культуры при Академии наук УССР, вокруг которого продолжали группироваться националистические и другие враждебные. Бывший член президиума Еврейского антифашистского комитета обвиняемый БРЕГМАН также на протяжении ряда лет занимался вражеской деятельностью. В 1935-м году, занимая пост председателя ЦК Союза кожевников, БРЕГМАН поддерживал преступную связь с врагами народа - правыми МАРГУЛИСОМ, ТАГЕНБАУМОМ и ЭСКИНЫМ (осуждены), которым способствовал в проводившейся ими вредительской деятельности в кожевенно-обувной промышленности. В период 1937-1943-е годы, работая секретарем ВЦСПС, БРЕГМАН засорял профсоюзные кадры выходцами из социально чуждой среды и враждебных ВКП(б) партий. <...> Обвиняемая - ВАТЕНБЕРГ-ОСТРОВСКАЯ, проживая до 1933-го года в США, принимала участие в работе еврейских сионистских организаций, проводивших враждебную деятельность против Советского Союза. Приехав в 1933 году в СССР, ВАТЕНБЕРГ-ОСТРОВСКАЯ установила антисоветскую связь с проживавшими в Москве американцами, в беседах с которыми высказывала клеветнические измышления по адресу руководителей ВКП(б) и Советского правительства. ШТЕРН, являясь выходцем из классово-чуждой среды и получив воспитание за границей, враждебно относилась к советскому строю. Лакейски угодничая перед буржуазным Западом, она проповедовала в науке космополитизм и утверждала, что советская наука должна стоять вне политики. Владимир Тольц: Под кровавым лубянским прессом оказались самые разные люди - старый большевик, сталинский дипломат и руководитель Совинформбюро Соломон Лозовский (поломать его пытками так и не удалось) и его давний соратник, несломленный царской тюрьмой Иосиф Юзефович (под пытками на Лубянке этот секретный сотрудник НКВД - работал и за границей, и дома, а перед арестом в академическом Институте истории - дал "уличающие" его покровителя Лозовского показания), были там и дружившая с Плехановым академик Лина Штерн (она выросла за границей и приехала в СССР, где основала Институт физиологии, лишь в середине 20-х; ей, единственной из членов ЕАК, Сталин решил сохранить жизнь), актер Вениамин Зускин, после убийства Михоэлса перенявший ненадолго его пост руководителя Государственного еврейского театра, и поэты Ицик Фефер и Давид Гофштейн, и уважаемый в Москве главврач Боткинской больницы Борис Абрамович Шимелиович, писатели Давид Бергельсон и Лев Квитко (миллионы советских людей помнили с детства его " - Анна-Ванна, наш отряд хочет видеть поросят!..."). Проходил по другому "сионистскому" делу и кадровый сотрудник внешней разведки Григорий Хейфец, во время войны добывавший под дипломатическим прикрытием в США атомные секреты... - Вообще, - обращаюсь я снова к Геннадию Костырченко, - в ЕАК и около него было немало людей "органов" (Голубов возле Михоэлса, Фефер, скончавшийся до закрытия ЕАК Эпштейн, тот же Хефец и так далее) Частью из них решено было "пожертвовать", кого-то, как Голубова-Потапова убить. Скажите, кто в каждом таком случае принимал персональное решение? Геннадий Костырченко: - Надо сказать, что сталинское правление, как, впрочем, и любой другой тоталитарный режим, зиждилось на абсолютном контроле власти над обществом, достигаемом, в первую очередь, посредством массового доносительства. Массовая пропаганда ежедневно внушала советским гражданам, что помощь "органам" в разоблачении внутренних врагов - это проявление социалистического патриотизма. И зомбированные таким образом люди доносили на своих ближних, искренне полагая, что выполняют свой гражданский долг. На названных вами лиц давил тот же идеологический пресс, но, в отличие от всех остальных, они были профессиональными сикофантами. Дав подписку о сотрудничестве с госбезопасностью, они получали агентурную кличку и конкретные инструкции по предоставлению "органам" информации о всех замеченных ими в своем окружении недозволенных действиях и высказываниях. Причем в ряды негласных информаторов одни вступали добровольно (движимые "идейными" соображениями или исполненные корыстью и мизантропией), а другие - принуждались путем шантажа и угроз. Тот же Фефер, которого Советская власть подняла из местечковой нищеты до уровня высоко обеспеченной номенклатурно-интеллектуальной элиты, как я полагаю, не за страх, а за совесть сотрудничал с "органами", считая, что святой обязанностью коммуниста является сотрудничество с органами. Что касается того, что госбезопасность, бывало, "сдавала", то есть обрекала на смерть верно служивших ей агентов, то с ее стороны это была зачастую вынужденная жертва. Ибо в таких крупных репрессивных акциях, как дело Еврейского антифашистского комитета, все решал Сталин, который не вникал в то, кто и какие услуги оказывал МГБ и прочие ведомственные мелочи. Ведь, как известно, лес рубят - щепки летят. Впрочем, "органы" не очень сожалели о подобных потерях: агент ценился пока осуществлялась "оперативная разработка" того или иного "объекта", в нашем случае - Михоэлса или в целом ЕАК, а когда дело доходило до арестов или ликвидации этих "объектов", негласные информаторы превращались в мавров, сделавших свое дело. Владимир Тольц: Похоже (тому имеется ряд косвенных документальных указаний и прямых свидетельств в воспоминаниях "действующих лиц") расправа с Еврейским антифашистским комитетом могла иметь выход из еврейской темы в другие сферы советской политики, в замысленную Сталиным на склоне его дней, как утверждают некоторые его биографы, "перестройку" в высшем эшелоне советского руководства. Ну, вот, к примеру, такой факт: в деле ЕАК немалое место уделяется молотовской жене - Полине Семеновне Жемчужиной. - Какой смысл (для следствия и Сталина) имел этот "выход" на Молотова? - спрашиваю я Геннадия Костырченко. - Каковы, по вашему мнению, были перспективы разработки этой линии? Геннадий Костырченко: - Я не сторонник той широко бытующей в научно-исторических кругах версии, что в семейном дуэте Молотов - Жемчужина главной мишенью для Сталина был первый. Кстати, распространению этой версии способствовал сам Молотов, впоследствии утверждавший, что жена пострадала из-за него, ибо к нему "искали подход, и ее допытывали", чтобы его "так сказать, подмочить". Думаю, что правильней было бы интерпретировать данную ситуацию ровно наоборот. Сталин не сомневался в личной преданности ему Молотова, в противном случае он давно бы нашел способ так или иначе избавиться от него. Вместе с тем, он раздражался, настораживался и, может быть, даже ревновал, видя, в какой зависимости находится его ближайший соратник от своей супруги, которая, будучи волевой и властной натурой, действительно играла роль лидера в этом брачном союзе. Однако, это раздражение, возможно, так и не прорвалось бы наружу, но, после тайного устранения Михоэлса, "органы" стали докладывать Сталину, что убитый артист использовал свое знакомство с Жемчужиной как канал влияния так называемых еврейских националистов на советское руководство. Последней каплей, переполнившей чашу терпения подозрительного диктатора стала публичная теплая встреча Жемчужиной с первым послом Израиля в Москве Голдой Меир, которая после стихийных массовых демонстраций евреев, прошедших в ее честь у Московской хоральной синагоги, все больше воспринималась Кремлем как эмиссар международного сионизма и подручная американского империализма. Приказав вскоре арестовать Жемчужину, Сталин хотя и несколько охладел к Молотову (снял с поста министра иностранных дел), тем не менее сохранил за ним неофициальный статус второго человека в государстве. И только в конце 1952-го года вождь выразил Молотову явное недоверие, не включив в состав вновь сформированного высшего партийно-государственного органа - Бюро Президиума ЦК КПСС. Но в своей опале повинен был опять же не сам Молотов, просто Сталин не мог простить ему, что тот так и не отрекся от Жемчужиной, хотя и развелся с нею по приказу Сталина, отправившего ее в далекую казахстанскую ссылку. В приступе быстро прогрессировавшей юдофобии Сталин тогда припомнил Молотову на пленуме ЦК, что тот, пойдя на поводу у жены, стал "адвокатом незаконных еврейских претензий...". Вообще же, как я полагаю, подобное недовольство Сталина Молотовым, а также немилость, которую он выказывал в последние месяцы жизни Микояну, вряд ли переросли бы в новое номенклатурное кровопускание, наподобие "большого террора" 1930-х годов. Этого не произошло бы хотя уже потому, что стремительно дряхлевший диктатор просто физически не способен был осилить эту задачу. Из записки Сталину Шкирятова и Абакумова. 27-го декабря 1948-го года: По Вашему поручению мы проверили имеющиеся материалы о т. Жемчужиной П.С. В результате опроса ряда вызванных лиц, а также объяснений Жемчужиной установлены следующие факты политически недостойного ее поведения. На очной ставке с Жемчужиной 26-го декабря сего года бывший ответственный секретарь Еврейского антифашистского комитета Фефер заявил: "Жемчужина интересовалась работой Еврейского антифашистского комитета и еврейского театра... Михоэлс говорил мне, что "у нас есть большой друг" и называл имя Жемчужиной... Жемчужина вообще очень интересуется нашими делами: о жизни евреев в Советском Союзе и о делах Еврейского антифашистского комитета, спрашивала, не обижают ли нас. Характеризуя отношения Жемчужиной к евреям, а также свое мнение о ней, Михоэлс сказал: "Она хорошая еврейская дочь"... О Жемчужиной Михоэлс отзывался восторженно, заявляя, что она обаятельный человек, помогает, и с ней можно посоветоваться, по комитету и по театру". Такое же заявление сделал на очной ставке с Жемчужиной бывший художественный руководитель Московского еврейского театра Зускин: "Михоэлс говорил, что у Полины Семеновны с ним большие дружественные отношения. Мне известно, что когда у Михоэлса возникали трудности, то он обращался за помощью к Жемчужиной... Михоэлс часто встречался с Жемчужиной, звонил ей по телефону, встречался на приемах". Такие же показания дал арестованный МГБ СССР Гринберг, бывший член Еврейского антифашистского комитета. Из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б) 29-го декабря 1948-го года: Проверкой комиссии партийного контроля установлено, что Жемчужина П.С. в течение длительного времени поддерживала связь и близкие отношения с еврейскими националистами, не заслуживающими политического доверия и подозреваемыми в шпионаже; участвовала в похоронах руководителя еврейских националистов Михоэлса и своим разговором об обстоятельствах его смерти с еврейским националистом Зускиным дала повод враждебным лицам к распространению антисоветских провокационных слухов о смерти Михоэлса; участвовала 14-го марта 1945-го года в религиозном обряде в Московской синагоге. В связи с изложенным - исключить Жемчужину П.С. из членов ВКП(б). Владимир Тольц: Я сказал уже, что в августе 52-го, когда казнили членов Еврейского антифашистского комитета, ни Сталин, ни кто другой не знали еще, что вождю предстоит пережить казненных лишь на полгода. И, как показали события последовавших шести месяцев, тайный расстрел 12-го августа отнюдь не рассматривался самим Иосифом Виссарионовичем и его приближенными как последняя точка в "еврейском сюжете" советской политики. И вот мой последний на сегодня вопрос ее исследователю Геннадию Костырченко: - Как вы, знаток антисемитской политики Сталина, представляете модель его решения еврейского вопроса в СССР ("Endloesung" по-сталински)? Геннадий Костырченко: - В сталинском СССР параллельно сосуществовали две формулы решения еврейского вопроса. Одна - декларативно-пропагандистская, ритуально воспроизводимая на страницах официальных изданий и на митингах, а другая реальная, о которой власти не говорили и не писали, но зато практически каждодневно претворяли в жизнь. Суть первой, лозунговой, сводилась к тому, что в СССР к моменту построения основ социализма, то есть к середине 1930-х годов, был впервые в мире конструктивно решен еврейский вопрос путем учреждения на Дальнем Востоке Еврейской автономной области и создания таким образом необходимых условий для формирования в соответствии со сталинским учением полноправной еврейской социалистической нации. На самом же деле, если иметь в виду другую, потаенную, реально действовавшую модель, которая покоилась на еще дореволюционных ленинско-сталинских высказываниях о том, что ассимиляция еврейства это объективный и прогрессивный процесс, решение еврейской проблемы было далеко от завершения. Конечно, будучи провозглашенным отцом советских народов, Сталин на словах открещивался от ассимиляции как способа решения национального вопроса, называя с конца 20-х годов такую политику "антинародной, контрреволюционной, пагубной". Но отнюдь не случайность и то, что, когда в 1949-м году впервые были опубликованы эти его слова, на все обороты был запущен механизм форсированной ассимиляции евреев, которая, в отличие от парадигмы естественного растворения того или иного нацменьшинства в окружающем населении, предполагала широкое применение государством насильственных, репрессивных мер. Основную помеху в проведении этого курса Сталин видел в еврейской культуре вообще и в ее наиболее выдающихся деятелях в частности, что и предопределило конкретную направленность рестрикций и государственного террора. Именно тогда закрыли национальные издательства, театры, музеи, запретили всю литературу на идише; тем самым этот язык повторил судьбу иврита, заклейменного как идейное орудие сионистов еще в начале 1920-х годов. Развернулись массовые аресты выдающихся еврейских писателей, поэтов, журналистов и других представителей национально-культурной элиты. Ускоренное насильственное лишение советского еврейства его национальной идентичности, предпринимаемое под воздействием параноического страха Вождя перед "пятой колонной" в СССР, и составляло суть Endloesung'а по-сталински. Если Гитлер в годы Второй мировой войны осуществлял тотальное физическое уничтожение евреев, то Сталин потом творил, так сказать, духовный Холокост. Это был пик проявления латентного госантисемитизма, существовавшего в стране. Пойти дальше в рамках большевистского и многонационального Советского Союза Сталин не мог: Владимир Тольц: "Мог" или "не мог" - отдельная тема. Это для следующих передач. Сегодня же мы говорили не о том, что могло быть, а было 50 лет назад. О тех сломленных и несломленных августовских жертвах 52-го. И об их палачах. Ведь по сути дела, наша память об этой казни - единственное воздаяние, дарованное им довольно скупой и недоброй теткой - Историей... Не все имена удалось помянуть мне сегодня. Их было 13, убитых 12-го августа 52-го года. Лине Штерн Сталин, как я уже сказал, распорядился сохранить жизнь. А еще один приговоренный к смерти член Еврейского антифашистского комитета, бывший замминистра госконтроля РСФСР Соломон Брегман скончался в тюрьме. - "В плену у Красного фараона" (так называется, кстати, одна из книг участника сегодняшней передачи Геннадия Костырченко). "В плену" - так озаглавлено стихотворение одного из казненных Ицика Фефера С зарей синеватые тени легли,
Их реабилитировали в конце 55-го. Но этого "привета" издали они уже не услышали... |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
