Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Театральный выпуск "Поверх барьеров""Эдип царь" Андрея ПрикотенкоВедущая Марина Тимашева
Марина Тимашева: Я продолжаю рассказ о тех спектаклях, которые вошли в афишу фестиваля "Золотая маска". В том, что в нее попадет спектакль "Эдип царь" по пьесе Софокла Театра на Литейном, особенных сомнений не было. Во-первых, когда я смотрела спектакль на фестивале "Балтийский дом", то видела настоящую охоту за ним европейских продюсеров. Каждый хотел залучить Эдипа к себе, и как можно раньше. Во-вторых, художественный руководитель Каунасского молодежного театра, весьма строгий режиссер Станисловас Рубиновас сразу же обратился к автору спектакля Андрею Прикотенко с предложением что-то поставить у него. А почему, объяснит сам Станисловас Рубиновас. Станисловас Рубиновас: Мне очень понравился этот спектакль. "Эдип царь", по-моему, лучший спектакль фестиваля. Но я зачисляю этот спектакль еще и в другой список - в список тех хороших спектаклей, которые я видел за всю свою жизнь. Я не знаю, сколько их, может быть, их наберется тридцать. Действительно, этот спектакль туда входит по многим причинам. Во-первых, это изумительнейшие актерские работы. Внутренняя и внешняя техника - абсолютно все есть. То есть техника слова, техника голоса - они поют, техника движения. Замечательное режиссерское решение. С одной стороны это антика, с другой стороны это современный, иронический взгляд на это "старье" - причем, одно другому не мешает. Это идет параллельно, одно другое добавляет. Это виртуозно сделанный спектакль. Идет он "на одном дыхании". И что самое главное - это на самом деле оказалась трагедия. Марина Тимашева: Для москвичей имя Андрея Прикотенко - новое. Выглядит режиссер очень молодо, но выясняется, что он закончил Петербургскую Академию театрального искусства еще в 1998 году. Артистов для спектакля режиссер собрал из разных театров. Но все они - Игорь Ботвин, Тарас Бибич и Ксения Раппопорт - ученики Ефима Фильштинского. Ксению Раппопорт знают и вне Петербурга, она работает в Малом драматическом театре и сыграла Нину Заречную в "Чайке" Льва Додина. Андрей Прикотенко: Компания сама пришла ко мне с идеей чем-то заниматься. У меня возникла идея заниматься именно этим материалом. Ребята, которые играют в спектакле, окончили институт около двух лет назад. Мы были уже давно знакомы, и они пришли ко мне с желанием что-то сделать вместе. Марина Тимашева: Не знаю, видел ли Андрей Прикотенко спектакль об Эдипе Римаса Туминаса в Литве, но влияние литовской школы тут очевидно. В первую очередь, оно сказывается в виртуозно разработанных пластической и музыкальной партитурах спектакля. Во вторую, - в иронической дистанции между актером и персонажем. Римас Туминас всеми средствами старался избежать пафоса, патетики и котурнов. Он показывал, как смешно выглядят старинные мифы при попытке их переложения на язык современного театра. С того же начинает и Андрей Прикотенко. На сцену, засыпанную песком, заваленную камнями и шинами, выскакивает трое красивых молодых людей. Ерничая и кривляясь, они беглой пантомимой иллюстрируют историю Эдипа. Особенно налегая при этом на фаллические символы - проще говоря, на увесистые тряпичные шланги. Не то площадной балаган, не то нынешние комиксы, но с опорой на Зигмунда Фрейда. Это - хор. За хор - те же самые артисты, что играют главные роли. Его функция в спектакле - пародийно оттенять серьезное драматическое действие. Хор состоит из обывателей, которые переводят все возвышенное то в фальшивые стенания, а то и вовсе в "Сиртаки". Увлекшись формой плача и производимым впечатлением, люди часто забывают о том, что случилось на самом деле. Поначалу такое радикальное решение ошарашивает, но режиссер и актеры не злоупотребляют модной иронией. Андрей Прикотенко: Любой режиссер, когда берет некое произведение, думает о том, зачем это показывать людям сегодня. И разными средствами пытается приблизить это к какому-то созвучию с сегодняшним временем. В частности, в нашем спектакле звучит музыка, которая в какой-то момент делает эту древнюю, очень отдаленную от нас историю, достаточно сегодняшней и современной. Есть такой прием. Я думаю, что музыка людям, которые смотрят этот спектакль, более понятна и более доступна для восприятия. Марина Тимашева: Эдип очень молод. Молод он был и в спектакле Римаса Туминаса. Но далее пути режиссеров расходятся. В литовском спектакле молодостью Эдипа определено развитие действия. Он - вздорный и нервный современный юноша. Дарованная ему власть умножает особенности буйного нрава, дает право глумиться над прорицателем, издеваться над Креонтом, карать и миловать подданных. Понятно, что он убил царя Лая не потому, что такова была воля Богов, и такую судьбу сплели ему всемогущие Мойры, но оттого, что в самом характере Эдипа - склонность к непредсказуемым вспышкам гнева. Человек сам несет ответственность за свои деяния - так было в спектакле Римаса Туминаса. В петербургском спектакле Эдип - иной. Игорь Ботвин - молодой, атлетически сложенный красавец с длинными волнистыми волосами до плеч, играет трибуна, политика, отца народа. Возраст выдает разве что желание прихвастнуть даже в самое неподходящее для этого время.
Марина Тимашева: В литовской постановке Эдип, проживший отпущенный ему срок в языческой культуре, раскаявшийся и смиренный, входил в новую христианскую эру. У Андрея Прикотенко речь идет о язычестве или о неоязычестве, и только о нем. Я попросила религиоведа Бориса Фаликова объяснить интерес, который проявляет нынешний театр к архаике. Борис Фаликов: Обращение к архаике вообще характерно для модернизма. Обращение к архаике связано с поиском новой энергии, потому что сейчас здесь этой энергии нет, и идет обращение туда далеко-далеко. От слова "чувствовать" можно вернуться к настоящей ситуации, потому что, видимо, мы чувствуем уже немного не так. А мы хотим чувствовать. И вот, пожалуйста, появляется масса любопытных ходов, где мы думаем, что мы можем чувствовать и сочувствовать тому, что происходит. Архаика - это низ. Мировые религии - это аскетическая попытка этот низ вытеснить. И то, что он не вытесняется, а выскакивает сейчас, закономерно, по-моему. В общем, репрессия по Фрейду всегда порождает агрессию. И это работает. Мне кажется, что выплеск языческой энергии наружу сейчас во многом связан с тем, что: с одной стороны, попытка вытеснить все это ни к чему не привела; а с другой стороны - с тем, что вместо того, что мировые религии хотели и могли, видимо, дать. То есть - попытка такого метафизического осмысления этой аскезы уже сейчас не работает. Марина Тимашева: Спектакль Андрея Прикотенко - мощный и очень чувственный. А возьмись он ставить трагедию рока, вышла бы, в лучшем случае - драма. В трагедии люди выясняют отношения с богами, а не друг с другом. Это не предусмотрено системой Станиславского, да и самим типом общественного сознания. Кто из современных зрителей поверит в родовое проклятие, кто поймет, в чем ужас столкновения человека с роком, если в душе человека нет священной веры.
Марина Тимашева: Подлинные трагедии я видела в театре только в исполнении Эймунтаса Некрошюса. Только его поэтическому гению подвластна вертикаль: человек-небо. Но у Андрея Прикотенко трагедия тоже получилась - иного, простого человеческого свойства. Дело в том, что Креонта, прорицателя Тиресия и пастуха играет один и тот же актер - Тарас Бибич. Вот он самым неудобным образом выкатывается на сцену в плетеном большом кувшине. Добрую половину текста глаголет оттуда, никому невидимый, и лишь затем из сосуда вытягивается его тонкая шея. Нечто вроде оракула волшебной бутылки или Буратино в Харчевне "У трех пескарей".
Марина Тимашева: Существует версия, что Тиресий превращался то в женщину, то в мужчину, был знаменитой гетерой или - по волшебству Афродиты - старухой. Вот это бесполое, внеполовое, безвозрастное, скользяще женоподобное играет Тарас Бибич. Тщедушный, вертлявый, хлипкий Тиресий выглядит анекдотично рядом с огромным мужественным Эдипом. Но вода, как известно, камень точит. Вослед Тиресию является пастух - старый, жалостливый, жалкий - он вторит Тиресию: Эдип - убийца отца Лая и муж матери Иокасты. В этой версии пьесы Софокла, не в последнюю очередь из-за того, что Тиресия, пастуха и Креонта играет один артист, и впрямь получается, будто Эдип невиновен, а пал жертвой заговора плаксивого, капризного, манерного брата супруги - Креонта. Кстати, некоторые источники гласят, что именно Креонт изгнал Эдипа из Фив.
- Сестра моя, супруг твой царь Эдип
- Да, это так. В коварном покушении на жизнь мою я уличил его. -Пусть пропаду. Пусть вечно буду проклят,
- Прости его, богами заклинаю. Прости, Эдип.
- Ты знаешь ли чего ты хочешь? - Эдип, он от роду был честен, а ныне клятву дал. Прости его. Марина Тимашева: "Несведущего Эдипа" обуревают сомнения. Если все станут твердить человеку одно и то же, он рано или поздно поверит. Известны современные тесты на конформизм, когда группе предлагают отличить черное от белого. И если 10 человек, ответы которых слышит испытуемый, назовут белое черным, то он (с большой степенью вероятности) согласится с мнением большинства. В этом смысле Эдип конформен более других, ибо тростник на ветру гнется, а дуб ломается. Его утешает и поддерживает одна только прекрасная Иокаста - женщину труднее сбить с толка.
- А если скажут, что один, то я - убийца. - Нет. Слов своих он изменить не может. Не я одна, их слышал весь народ.
Марина Тимашева: Слишком туго сплетена интрига, и вот уже Иокаста не может противиться свидетельствам очевидцев. В этот момент поп-музыка, на которую положены все выходы Хора в спектакле, сменяется народным и вполне русским плачем, а зрители тянутся к носовым платкам. - Горе, горе!
Марина Тимашева: "Эдип-царь" получился настоящей трагедией. Не трагедией рока - человеческой трагедией. Впервые зрителям дано право сочувствовать Эдипу, отождествлять себя с молодым, здоровым и простым человеком, который в одночасье потерял все, что любил и чему служил: родных и приемных родителей, жену и детей, власть и трон, доверие и любовь своего народа. Народ это - Хор. И функция его в спектакле очень любопытна. Поначалу он жалуется на тяготы жизни, затем клянется в верности Эдипу, легко предает того, кто был Царем и спас город от Сфинкса, оплакивает горестную Иокасту, передает из уст в уста весть о смерти Эдипа. Этот народ упивается собственным страданием и чужим горем, он невежествен и доверчив, он охотно принимает навязанные ему извне правила игры. Погибла великая царица Иокаста
Марина Тимашева: Как стервятники, слетаются люди поглазеть на чужую беду. Строгий тон сбивается на хамский, развязный, фамильярный. Андрей Прикотенко, правда, кивает не на людей вообще, а на журналистов. Андрей Прикотенко: Есть в спектакле такое место в финале, когда хор начинает рассказывать развязку событий. Этот момент родился в абсолютно конкретный день. Это было в сентябре месяце того года, когда в небоскребы врезались самолеты. Я помню: мы смотрели беспрестанные выпуски новостей, и вдруг стало возникать ощущение, что журналисты, которые передают материалы о человеческой трагедии, как коршуны какие-то, питаются бедой для того, чтобы реализовать какие-то свои задачи. И вот это сочетание было такое страшное. И вот нам хотелось этого ощущения в спектакле : когда человеческая трагедия в пересказе начинает звучать как какой-то холодный и страшный фарс. Марина Тимашева: Я полагаю, что проблема не в одних только журналистах, она - в особенностях человеческой психологии вообще. Как бы то ни было, голос Хора становится все тише, будто сбита волна в радиоприемнике, а на это место накатывают валы новой информации, и никому уже нет дела до слепого, бредущего к своей смерти Эдипа. Трагедия оборачивается фарсом не сама по себе, а по нашей милости. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
