Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[12-06-02]
Продолжение политикиОсобенности национальной обороныВедущая Ирина Лагунина
Попытки предотвратить возможные террористические акты в Соединенных Штатах привели к тому, что президент Джордж Буш-младший предложил законодателям страны создать новую правительственную структуру - агентство внутренней безопасности. Или нечто вроде привычного для европейцев и россиян Министерства внутренних дел. Агентство должно объединить работу различных государственных и частных ведомств, занимавшихся борьбой с терроризмом. В последнее время прозвучало слишком много обвинений в адрес ФБР, что, дескать, бюро пропустило информацию о готовившемся 11 сентября теракте. Джордж Буш: Мы должны знать, когда пропустили предупреждения. Не показывать пальцем, не обвинять, а исправить проблему, сделать так, чтобы она не повторялась. Основываясь на том, что видел, я не верю, что кто-то мог предотвратить ужас 11 сентября. Ирина Лагунина: Сразу после теракта 11 сентября в Соединенных Штатах был создан отдел национальной безопасности, который возглавил губернатор штата Пенсильвания Том Ридж. Единственное, что связывает Риджа с военной областью - это его служба во Вьетнаме. Все остальное время Ридж работал частным юристом. Затем стал активистом республиканской партии, и в 82-м году победил на выборах в Конгресс. Офис национальной безопасности под руководством Тома Риджа разработал для страны систему цветовых предупреждений о том, какова степень угрозы со стороны террористов. Красный - серьезная опасность. Оранжевый - высокая степень риска. Желтый - значительная возможность терактов. Синий - общая и зеленый - низкая вероятность атак со стороны террористических организаций. Все это время - с 11 сентября прошлого года - степень угрозы стране определялось синим и желтым цветами. Плюс к цветовым предупреждениям офис Тома Риджа выпускал официальные предупреждения по конкретным случаям. Например, в марте - о том, что теракт возможен в одном из банков на Восточном побережье Соединенных Штатов. Банки были закрыты в течение двух суток, что вызвало недовольство, как со стороны банковских служащих, так и со стороны клиентов. Люди, стоявшие в очереди после того, как банки возобновили работу, жаловались, что предупреждения правительства носят слишком общий характер, вызывают нервозность и даже панику и не говорят о том, как себя вести и что предпринять, чтобы не пострадать при теракте. Недавно было выпущено более конкретное предупреждение - теракт готовится против Бруклинского моста в Нью-Йорке. Именно на этот мост отправился наш корреспондент Владимир Морозов. Владимир Морозов: Я веду свой репортаж с Бруклинского моста. Днем здесь щелкают фотоаппаратами туристы, полно молодежи на роликовых коньках. Рядом степенно шагают господа в галстуках с брифкейсами в руках. Сейчас мост пуст. То есть машин, как всегда, полно, а прохожих нет. Полдвенадцатого ночи. Но вот со стороны Манхэттена возникает одинокий бегун в насквозь мокрой майке. Джогер: Почему тренируюсь так поздно? Потому что днем работаю, а вечером учусь. Бегаю по 4 мили 3 раза в неделю. Террористы? Предупреждения властей? Меня это не очень беспокоит. Не стану же я из-за этого менять свой распорядок дня. Владимир Морозов: Недавно днем я проезжал Бруклинский мост. Накануне объявили, что теракт может произойти как раз здесь. Кордон полицейских не обратил на меня внимания. Почему? - обиделся я. Молодой полицейский рассмеялся и пояснил, что на легковой машине не провезти столько взрывчатки, чтобы разрушить мост. Проверяли выборочно грузовички и микроавтобусы: Навстречу мне по мосту идет девушка с рюкзачком за спиной. Вы не боитесь ходить тут ночь одна. Сисилия: Немножко. Но это меня не остановит. Почему не еду сабвеем? Весь день сидела на лекциях и в библиотеке. Теперь надо подышать воздухом. Да, говорят про террористов. Но Нью-Йорк все равно прекрасный город. Владимир Морозов: Плечистый молодой афроамериканец с готовностью останавливает свой велосипед. Велосипедист: Это ужасно! Я надеюсь новых терактов не произойдет. Как меня зовут? Кэвин. Извините, мне некогда: в полночь заступать на смену. Почему я на велосипеде? Я работаю швейцаром вон в том доме в Манхэттене. А живу в Бруклине. Вот и езжу тут каждый день на работу. Владимир Морозов: Взявшись за руки, по мосту не спеша бредет пара. Обоим хорошо за 50. Завтра им не нужно рано вставать. Джуди преподаватель, и утром у нее нет лекций. А Майкл работает дома на компьютере. Джуди: Правительство запугивает нас до полусмерти. Постоянные предупреждения! И все в общих словах. Если конкретно нечего сказать, то пусть помалкивают. А то уже никто не обращает внимания на эти предупреждения. Владимир Морозов: Майкл настроен более рассудительно. Майкл: Ни у кого из нас нет такой информации, как у правительства. И оно говорит нам, что может. Мы должны быть благодарны. Да, власти осторожничают. Нас готовят к такому повороту событий, когда может быть придется закрыть вход и на этот мост и в другие места. Владимир Морозов: Напоследок супруги напомнили мне, что Бруклинский хотя и старше, но крепче других нью-йоркских мостов. Его строительство закончили в 1883 году. Об экономии материалов тогда не думали. Важнее был солидный имперский вид. Действительно, ну, какой взрывчаткой можно опрокинуть эти мощные готические арки! Как там у Маяковского?
<Если придет конец света
Ирина Лагунина: С Бруклинского моста - наш корреспондент в Нью-Йорке Владимир Морозов. Складывается впечатление, что многие в Америке уже устали от предупреждений, от цветов угрозы. Все это вызывает раздражение. Какого рода действий люди ждут от правительства и что на самом деле стоило бы сейчас предпринять? Мы беседуем с профессором Центра контртеррористических исследований, в прошлом - сотрудником ЦРУ Стенли Бедлингтоном: Стенли Бедлингтон: Вы правы, люди уже начали цинично воспринимать весь этот поток предупреждений о возможных терактах, который исходит от правительственных учреждений. В результате, когда выпускается новое террористическое предупреждение, люди просто игнорируют его и продолжают жить обычной жизнью. А это - последнее, чего бы хотелось правоохранительным органам. Мне кажется, власти должны быть более точны в определении угрозы терактов и не выпускать предупреждение по каждому отдельному сигналу. Я могу вам сказать по собственному опыту, что ЦРУ и, вероятно, ФБР тоже получают от 5 до 10 угроз каждый день. И невозможно реагировать на каждую угрозу в твой адрес. Надо их <сортировать>, раскладывать по степени их вероятности, и затем уже думать, что с ними делать. Но я бы заметил еще вот что. Америка - страна, богатая целями. В ней десятки, сотни тысяч привлекательных для террористов целей. Именно поэтому бороться с терроризмом здесь, охранять все цели очень трудно. Поэтому, на мой взгляд, самый правильный способ защиты для нашей страны - попытаться внедриться в эти террористические сети и понять, каковы их намерения. Ирина Лагунина: Может ли бывший сотрудник ЦРУ привести какой-то пример (может быть, основываясь на личном опыте), когда такого рода предупреждения об опасности носили бы на самом деле конструктивный характер? Стенли Бедлингтон: Это не мой личный опыт, но это мое личное наблюдение. Например, в Великобритании, и особенно - в Лондоне, где в свое время взорвались несколько бомб, кампания по предупреждению терактов ИРА была очень успешной. Британское правительство выпустило очень точные инструкции, что должны делать люди в пабах, в ресторанах, в общественном транспорте. Например, человек, входящий в бар с дипломатом в руке, или кто-то, кто быстро входит в бар и быстро выходит: Вот это - конкретные моменты поведения террористов, которые были описаны публике. И в результате этой кампании, если мне не изменяет память, несколько терактов были предотвращены. Ирина Лагунина: Когда президент Буш обосновывал свое решение провести реорганизацию служб безопасности в стране и создать новое министерство - агентство внутренней безопасности, он исходил из того, что нынешняя система подвергается резкой критике общественности. Служащие местных отделений ФБР не могли допроситься, чтобы Вашингтон дал им разрешение на обыск компьютера подозреваемого. У ЦРУ были сигналы тревоги, но они не дошли до ФБР. Следствие взрыва дома в Оклахоме, вышедшее на террористическую сеть на Филиппинах, было прекращено и смертный приговор получил американец, совершивший взрыв, по мнению обвинения, без связи с международным терроризмом. Мы рассказывали об этом в одном из предыдущих выпусков программы "Продолжение политики". В результате свидетельские показания, собранные на Филиппинах в 94-95-м годах, начинают исследоваться только сейчас. Почему возникла такая хаотичность, такое отсутствие координации действий различных разведывательных и правоохранительных органов? Стенли Бедлингтон: Это - вопрос профессиональной культуры. ФБР и ЦРУ по-разному представляют себе свою собственную роль в обществе. ФБР в первую очередь заинтересовано в том, чтобы найти виновных, привлечь их к ответственности и отправить преступников в тюрьму. ФБР стало работать в области контртерроризма сравнительно недавно. ЦРУ же, наоборот, совершенно не заинтересовано в том, чтобы арестовывать людей и отправлять их в заключение, ЦРУ заинтересовано в том, чтобы собрать как можно больше информации, заслать своего агента и проникнуть в террористические группы там, где это возможно. Ирина Лагунина: Мы говорили с профессором Центра контртеррористических исследований, бывшим сотрудником ЦРУ Стенли Бедлингтоном. Обвинения в адрес ФБР, обвинения в бездействии или халатности, сейчас расследует Конгресс США. Из Вашингтона - наш корреспондент Владимир Абаринов: Владимир Абаринов: Комитеты обеих палат Конгресса по делам разведки проводят совместные слушания впервые за 200 лет. 37 сенаторов и конгрессменов должны выяснить, какие ошибки американских спецслужб не позволили предотвратить теракт 11 сентября. Слушания проходят в закрытом режиме и по особой процедуре, выработанной специально для этого случая. Члены комитетов по разведке заявляют, что они не будут идти на поводу у газетных публикаций, что их задача - строгое выяснение фактов, и что в этой работе они не будут заниматься сведением политических счётов. Заседание, на котором свои показания Конгрессу дал директор ФБР Роберт Мюллер, было открытым. Одна из претензий к ведомству Мюллера состоит в том, что руководство ФБР не придало значения запросу своего отделения в Миннеаполисе, где за три недели до 11 сентября был арестован гражданин Франции Закариас Муссауи, которого следствие считает 20-м участником заговора. Отделение в Миннеаполисе просило штаб-квартиру ФБР обратиться в суд за ордером на просмотр компьютера Муссауи, однако в Вашингтоне сочли, что для обращения в суд оснований нет. В ходе слушаний Роберт Мюллер, отвечая на вопросы сенатора Хэтча, заявил, что действующее законодательство не позволило бы получить санкцию суда на обыск и тайное прослушивание ни одного из угонщиков-самоубийц. Сенатор Хэтч: Господин Мюллер, насколько я понимаю, Патриотический Акт работает пока очень хорошо, но есть одна область, где вы испытываете трудности - я имею в виду ходатайства перед судом, предусмотренные Законом о наблюдении за иностранными разведками. В настоящее время для того, чтобы получить судебный ордер, необходимо доказать, что в данном случае имеет место сотрудничество с иностранным государством. Не так ли? Роберт Мюллер: Закон требует от нас продемонстрировать, что лицо, которое находится под подозрением и в отношении которого мы добиваемся судебного ордера на скрытое прослушивание, является, цитирую, <агентом иностранной державы>. И это определение включает лиц, связанных с террористическими группами. Сенатор Хетч: На какое число из этих примерно 20 террористов, которые участвовали в заговоре 11 сентября - на кого из них вы могли бы получить ордер? Роберт Мюллер: До 11 сентября, 19 или 20 угонщиков... это было бы очень трудно, потому что у нас были... у нас было очень мало информации о том, связан ли хоть один из них с... Сенатор Хетч: ...с иностранной державой. Роберт Мюллер: С определенной террористической группой. Один из вопросов относительно Мусауи состоял в том, имеются ли убедительные свидетельства, показывающие, что г-н Мусауи связан с какой-либо определенной террористической группой. Владимир Абаринов: Директор ФБР также заявил, что намерен и впредь прислушиваться к критическим замечаниям, исходящим как извне, так и изнутри ведомства. По его словам, отныне борьба с терроризмом станет для бюро приоритетом номер один, и любые свежие идеи будут только приветствоваться. Ирина Лагунина: Рассказывал наш корреспондент в Вашингтоне Владимир Абаринов. Предложение Джорджа Буша создать агентство внутренней безопасности вызвало смешанную реакцию, как в прессе, так и в самом разведывательном сообществе. По замыслу, в новом министерстве должно работать около 170 тысяч сотрудников, а его бюджет составит 37 миллиардов долларов. При этом в агентство переходят некоторые ранее разрозненные службы, многие - лишь отчасти занимавшиеся предупреждением террористических актов. Например, служба иммиграции и натурализации или береговая охрана. Если включение первой в ведомство внутренней безопасности выглядит логично, то переподчинение береговой охраны вызывает вопросы. Помимо поиска террористов береговая охрана ведь должна еще вести поиск потерпевших крушение и спасение на море. Еще больше вопросов, причем самых неожиданных, вызывает включение в новое агентство Службы инспекции здоровья животных и растений. Газета <Нью-Йорк Таймс> в связи с этим замечает, что эта служба занималась, в числе прочего, тем, что устанавливала нормы человечного отношения к животным в цирках и зоопарках. Это - важная функция службы, но важная - с человеческой точки зрения, а не с точки зрения борьбы с терроризмом. Мишель Флурной, ведущий эксперт программы международной безопасности в вашингтонском Центре стратегических и международных исследований. В прошлом - помощник заместителя министра обороны США. Реакция эксперта на план президента Буша - нужна стратегия борьбы с терроризмом, надо в первую очередь выявить приоритеты этой борьбы. Что, по мнению Мишель Флурной, должна включать в себя стратегия борьбы с терроризмом, стратегия внутренней безопасности государства? Мишель Флурной: Ключевым элементом стратегии внутренней безопасности является определение угрозы. Определение того, где мы должны предупреждать террористический акт, за что мы больше всего боимся, а где мы можем пойти на риск. Невозможно защититься от всех возможных терактов, от всех угроз сразу. Так что надо определить, где действия террористов могут привести к наиболее серьезным последствиям. Второй момент стратегии состоит в том, что надо определить, как, каким образом мы собираемся предотвратить теракт или защититься от него. И опять-таки, мы не можем позволить себе все, что хотелось бы сделать. У нас на это не хватит ни денег, ни энергии, ни людей. Так что надо выбрать, где мы должны сосредоточить внимание, а где можно допустить риск. И третий элемент стратегии - создание такого механизма, который позволил бы направлять деньги именно на те направления, которые уже определены как приоритетные. Сейчас, по-моему, есть опасность, что деньги будут бросаться на весь комплекс проблем сразу, без уверенности в том, что они пойдут на приоритетные области. Ирина Лагунина: Новая структура должна в какой-то степени соединить работу ФБР и ЦРУ. Но, как заметил мой собеседник в этой программе, профессор Стенли Бедлингтон, у этих двух организаций разная профессиональная культура. Как же будет работать новое министерство? Мишель Флурной: Ни ФБР, ни ЦРУ не будут организационно входить в новое министерство, но должны будут предоставлять информацию, чтобы новое министерство могло анализировать разведданные. Однако, мне кажется, что одна из проблем, с которой мы можем столкнуться, состоит именно в профессиональной культуре, в особенности ФБР. ФБР - это правоохранительное ведомство, которое обычно ведет расследование уже совершенного преступления. Его цель - собрать и построить доказательства так, чтобы дело можно было передать в суд и наказать виновного. Когда же речь идет о терроризме, имеются в виду меры предупреждения, предотвращения терактов, предотвращения того, что еще не произошло. Так что ФБР придется действовать на основе неполной информации, информации, которую еще до конца даже не собрали. И мой вопрос состоит в следующем: может ли культура традиционного правоохранительного органа отвечать требованиям миссия по предотвращению терроризма. Или может быть, ФБР придется разбить на два агентства, каждое из которых будет иметь собственную профессиональную культуру. Ирина Лагунина: Вновь сошлюсь на разговор со Стенли Бедлингтоном. Бывший сотрудник ЦРУ заметил, что Америка - страна, богатая целями. Разве можно определить, какую выберут террористы? И даже если проводить анализ потенциальных целей, то где взять столько людей, чтобы охватить такой объем информации? Мишель Флурной: Это так, список возможных целей практически бесконечен, но после 11 сентября мы немало узнали об аль-Кайде. Эксперты и специалисты уже проанализировали, какие цели выбирают террористы этой сети, что для них является более привлекательной целью, что - менее. Но даже если посмотреть на разные террористические группы и сравнить их цели, их возможности, то бескрайняя вселенная возможных целей начинается сужаться. Аль-Кайда, например, обычно выбирает цели, уничтожение которых станет главным событием в прессе. Сколько раз мы смотрели эту видеозапись: башни торгового центра падают одна за другой. А ведь для аль-Кайды бесконечный повтор этой пленки - это пропаганда. Они хотят, чтобы теракт сопровождался театральными видеоэффектами, они разрушают национальные символы, не просто здания, а здания, которые что-то значат для американцев, или символы американской мощи в мире. Они стремятся к драматическим эффектам - либо по количеству жертв, либо по степени разрушения. А эти все критерии сужают бесконечную вселенную потенциальных целей. Ирина Лагунина: Я начинала с этого программу. Люди устали от туманных предупреждений, что где-то на западном или где-то на восточном побережье США возможен теракт, что степень угрозы по стране, скажем, в ближайшие два дня возрастает (такие заявления тоже были). Вообще подобные предупреждения о потенциальной угрозе - работают? Или они просто отвлекают людей от реальной проблемы? Мишель Флурной: Я понимаю, в какой сложной ситуации оказалось правительство. Я сама работала в правительстве и видела, насколько смутными и неопределенными могут быть данные, поставляемые разведкой. Так что я понимаю желание поделиться информацией, которая появилась у разведки. Конечно, за этим есть и политические причины. Они спешат дать предупреждение: потому что если что-то произойдет, то потом никто не упрекнет их за то, что они скрывали информацию. По-моему, чего не достает, так это обучения людей, как они должны реагировать и что они должны делать, получая подобные предупреждения. Ирина Лагунина: Мы беседовали с сотрудником вашингтонского Центра стратегических и международных исследований Мишель Флурной. Идея создать новое агентство внутренней безопасности США оценивается в основном как не как политический шаг, а как бюрократический акт, как самое серьезное изменение в структуре правительственных органов со времен второй мировой войны. Именно поэтому оценки этого предложения неоднозначны. Кто-то замечает, что, действительно, американский разведывательный аппарат мог бы работать более эффективно. Например, до сих пор не выяснено, откуда родом споры сибирской язвы, которые рассылались по стране в конвертах. А с тех пор прошло уже 8 месяцев. А кто-то, как сенатор Эдвард Кеннеди, задает вопрос: <Если бы кто-то двигал стулья на палубе, это спасло бы <Титаник>? Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
