Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[25-02-04]
Продолжение политикиДрова в костер войныАвтор и ведущая Ирина Лагунина
В конце прошлого года Организация объединенных наций выпустила доклад о детях-солдатах. Из доклада следует, что молодые люди в возрасте до 18 по-прежнему продолжают служить в армиях государств или повстанческих отрядов 15 стран. Среди этого списка есть государство, которое в мире именуется Бирмой, а внутри страны, в соответствии с распоряжением военных властей, - Мьянмой. Независимые правозащитные организации, которые занимаются этой проблемой, утверждают, что им удалось получить свидетельские показания о принудительной службе в армии даже от 11-летних бирманских мальчиков. Но вооруженного конфликта в этой стране нет, а правительство утверждает, что соглашения о перемирии достигнуты со всеми воевавшими с центральной властью оппозиционными этническими группами. Параллельно с ООН британская неправительственная организация "Всемирный свидетель", в 2002 году номинированная на Нобелевскую премию мира, провела свое исследование. Его цель - проследить, на чем держится военный режим в Бирме и соглашения о прекращении огня. И выяснилось, что в немалой степени - на древесине, на продаже тикового дерева. Стартовая цена квадратного метра паркета из тика на российском рынке - 55 - 60 условных единиц. Исследование неправительственной организации "Всемирный свидетель" называется "Конфликт интересов: неясное будущее бирманских лесов". В исследовании есть, например, такие данные: В 1999-2000 годах экспорт бирманской древесины, согласно официальным данным, составил 806 тысяч кубических метров. Однако государства-импортеры древесины получили из Бирмы миллион 720 тысяч кубических метров. Это позволяет предполагать, что 914 тысяч кубических метров леса было вывезено из Бирмы за 1999-2000 финансовый год нелегально. Обратимся к исследованию "Всемирного свидетеля". "Нещадная эксплуатация природных ресурсов в приграничных районах Бирмы британскими колониальными властями вызвала сопротивление этнических групп, которые жили в этой части страны. Именно она явилась причиной вооруженного сопротивления этнических групп во времена независимости с 1948 года. С тех пор в Бирме не прекращается война, которая вызвана в большей мере желанием местных вооруженных групп контролировать добычу природных ресурсов. Такие страны, как Китай и Таиланд, поддерживали вооруженное сопротивление, часто в обмен на доступ к природным ресурсам, в том числе, к лесным массивам. Начиная с 1988 года правящий военный режим стал единственным хозяином бирманской древесины, как внутри страны, так и на мировом рынке. Этот контроль над отраслью, как и выручка, полученная от продажи леса, в значительной мере позволяют ему держать в своих руках власть в стране. В то же время доходы от продажи древесины и контроль над приграничной торговлей позволили этническим группам финансировать свою сторону конфликта". Ирина Лагунина: По приблизительным подсчетам, население Бирмы только на 65 процентов состоит из бирманцев. Остальное - различные этнические группы. Карены - 9 процентов, шаны - 7 процентов, чины - 2 процента, и по одному проценту приходится на малые национальности - монов, качинов и уа. Есть еще группы выходцев из соседних стран, в основном из Индии, Китая и Таиланда. Точные данные об этническом составе отсутствуют, поскольку военный режим пытается занизить численность национальных меньшинств, а сами меньшинства, соответственно, завысить ее. С Севера на Юг страну пересечь довольно просто - вдоль трех рек, а вот с Запада на Восток двигаться сложно. Путь преграждают горы. Именно в этих горах в приграничных районах в основном и живут этнические меньшинства страны. Бирма получила независимость от Великобритании в январе 1948 года. И уже через год в стране начались разнородные и хаотичные восстания национальных меньшинств и этнические конфликты. В 1962-м после военного переворота к власти пришла Бирманская партия социалистической платформы во главе с генералом Не Вином. Режим начал развивать армию и увеличивать расходы на оборону. К началу 80-х военных бюджет составлял 40 процентов от национального. Армия изгоняла жителей тех районов, где действовали вооруженные этнические группы. Это называлось "создавать зоны, свободные от огня". Из-за этого оппозиция потеряла поддержку населения. Однако к концу 80-х режим вновь столкнулся с трудностями, но уже экономического характера. Из исследования группы "Всемирный свидетель": "К концу 80-х объем процветающей теневой экономики составлял 3 миллиарда долларов, что равнялось 40 процентам валового внутреннего продукта. В значительной степени теневая экономика приносила доход повстанцам. В 1987 году в попытке подорвать черный рынок, а через него - вооруженное сопротивление в стране, Бирманская партия социалистической платформы приняла решение изъять из обращения все купюры крупных номиналов, практически 70 процентов внутренних денежных средств. Право обменять банкноты имели только государственные служащие. Все остальное население страны серьезно пострадало от этого шага правительства. У людей были уничтожены все денежные сбережения". Ирина Лагунина: В стране вспыхнуло восстание. После его подавления в 1988 году военная власть еще больше укрепилась, хоть и оказалась отрезанной от внешнего мира и международных программ помощи. В Бирме был создан Государственный Совет восстановления законности и порядка. Его потом переименовали в Государственный Совет мира и развития. Увеличилась и численность вооруженных сил. Еще строки из исследования: "Непропорционально выросшая численность войск, помноженная на слабую экономику, привела к серьезным последствиям для сельскохозяйственной страны. Бремя накормить, одеть и в целом содержать 400 тысяч военнослужащих оказалось непосильным для государственного бюджета и легло на саму армию, создав систему "самообеспечения". Более того, армии приходилось социально обеспечивать не только действующий состав, но и ветеранов. В связи с этим районные командиры получили распоряжение перейти на самофинансирование. И это распоряжение скоро пошло по цепочке вниз - до уровня солдатских бараков. А как только армия начала заниматься серьезным бизнесом, увеличились и возможности офицеров удовлетворить собственные интересы". Ирина Лагунина: Мы разговариваем с Сау У, директором исследований в Бирманском Фонде в Вашингтоне. Начнем с легальной экономики Бирмы. В какой степени военный режим в Рангуне зависит от торговли древесиной и что его ограничивает в этой области? Сау У: В соответствии с официальной статистикой, легальная торговля древесиной в 2002 году составляла 11 процентов официального экспорта из страны. Это 280 миллионов долларов из почти 2 миллиардов. Так что древесина - это значительная часть внешней торговли, от которой режим, конечно, находится в зависимости. В прошлом, в начале 90-х годов, когда Бирма оказалась отрезанной от программ развития и помощи международного сообщества и Запада, именно торговля древесиной позволила режиму выжить. Было время, когда таиландские лесодобывающие компании получили концессии на разработку бирманского леса, и вот именно эти соглашения оказались решающими для правящего Совета. Эта тенденция сохранилась, хоть и в меньшей мере. Но все равно лес - это серьезный источник дохода для военного режима. Ирина Лагунина: Когда говорят "военный режим", означает ли это, что военное руководство, военная разведка или сама армия, которая составляет немалую долю от населения страны, непосредственно вовлечены в этот бизнес. Можно ли отделить гражданскую отрасль от военной? Сау У: Нет. В Бирме гражданские и военные власти в значительной мере слиты воедино или переплетаются. На самом деле военное проникновение в гражданские органы власти в Бирме - одно из наиболее глубоких в этом регионе, если не в мире. Если посмотреть на так называемый "гражданский кабинет министров", то вы увидите, что 95 процентов министерских постов заняты либо действующими офицерами, либо офицерами в отставке. Под их руководством функционируют департаменты или министерства, в которых тоже около 90 процентов постов заняты военными. Так что в Бирме вся структура управления страной принадлежит военным. И если вы посмотрите на коммерческую деятельность государства, то, конечно, и там всем правят военные. В 1992 году военные учредили структуру, холдинг, который называется Союз экономики Мьянмы. Это общество с ограниченной ответственностью. Холдинг финансируется из бюджета министерства обороны. Этот коммерческий конгломерат за последнее десятилетие сильно разросся и теперь контролирует практически все торговые отношения с внешним миром. Эта компания широко участвует в торговле древесиной. И не только. Например, еще одна важная внешнеторговая отрасль - драгоценные камни - тоже полностью под ее контролем. И все договоры с иностранными компаниями на разработки месторождений, все соглашения об иностранных инвестициях в эту отрасль проходят через холдинг Союз экономики Мьянмы. Именно из-за того, что военные контролируют все внешние связи и основные природные ресурсы, они смогли подчинить себе всю политическую и экономическую жизнь Бирмы. Ирина Лагунина: Сау У, директор исследований в Бирманском Фонде в Вашингтоне. Пегу Йомас - это невысокая горная гряда в центре Бирмы, которая возвышается к северу от столицы страны - Рангуна. Территория находится под контролем центральной власти с 70-х годов и часто представляется правящим Государственным Советом мира и развития как модель ведения лесного хозяйства. У правительства есть несколько показательных лесных наделов. Лондонская организация "Всемирный свидетель" исследовала развитие лесодобычи все этих показательных лесничих. "Незаконная вырубка леса проводится в районе Пегу Йомас систематически. Ее осуществляют как местные жители, у которых практически нет выхода и других средств пропитания, так и хорошо организованные группы, тесно связанные с военными. /.../ Участие военных в нелегальной вырубке древесины носит систематический характер. Военные грузовики вывозят лес из региона. /.../ Стоимость вывоза древесины на военном грузовике - 28 долларов за тонну. Это очень дорого по местным меркам, но из-за того, что военные грузовики редко останавливают на пунктах проверки, клиенты готовы платить и такие деньги. Другие государственные учреждения способствуют нелегальной торговле. Департамент леса, например, устанавливает пошлину в пять с половиной долларов за грузовик на каждом блокпосту. А военная полиция взимает 4 доллара за каждый грузовик, проходящий через ее контрольно-пропускные пункты. Грузовики, везущие нелегальную древесину из компании Тон Пуин Сэн (TPS) в Рангун, сопровождаются персоналом Военной разведки. /.../ Эта компания представляет собой совместное предприятие нескольких китайских бизнесменов и Ассоциации союзной солидарности и развития. В совете директоров ассоциации - семь действующих министров. TPS не только торгует "черной древесиной", но и помогает доставать официальные разрешения и необходимую документацию для других компаний, занимающихся незаконным лесным бизнесом". Ирина Лагунина: В Бирме создана определенная схема - правительство, военные, национальные предприниматели, так в стране называют местных олигархов, и группы перемирия. Каковы отношения между ними? Кто во главе? Мы беседуем с одним из авторов исследования группы "Всемирный свидетель". Сейчас он работает в Таиланде. Саймон Филлипс. Саймон Филлипс: Правительство в последнее время заметно укрепляет позиции, особенно после выборов 1988 года, когда пришло к власти нынешнее руководство - Государственный совет восстановления законности и порядка. С этого времени власти начали заключать соглашения о прекращении огня с повстанцами в приграничных районах. Заключая соглашения, совет получал больше контроля над природными ресурсами. А получая больше контроля над ресурсами, он приобретал и больше возможностей - как на укрепление центральной власти в Рангуне и расширение лесодобывающей промышленности в центральных районах страны, так и на легальную или нелегальную продажу древесины в соседние государства. Национальные предприниматели - это олигархи, созданные режимом. Это предприниматели, которым власть доверяет. Режим подписал с ними весьма сомнительные контракты на разработку лесных массивов, на рыболовство, на строительство, на сельскохозяйственные работы. Компании этих бизнесменов могут существовать только до тех пор, пока существует нынешний режим. Но режим в них заинтересован - они приносят деньги, как официально - в бюджет, так и в виде взяток. Иногда они поддерживают режим даже военными средствами - дают в пользование вертолеты или покупают для властей современное оружие. В большинстве же случаев они просто предоставляют работу сыновьям и дочерям военных у власти, генералов, партийных лидеров. Ирина Лагунина: Насколько я понимаю, военные довольно серьезно проникли в лесодобывающий бизнес. Насколько силен их контроль над добычей древесины? Или это все-таки в первую очередь партийный контроль? Или просто бюрократическая коррупция? Саймон Филлипс: Военные связаны с лесодобыващей промышленностью на всех уровнях этого бизнеса. Этот контроль проходит вертикально - от самых высших должностных чинов и генералов в правящем совете до солдат на местах. Верхушка участвует в процессе тем, что заключает договоры с национальными предпринимателями - в обмен на оружие, или просто политическую поддержку, или в обмен на рабочие места для детей руководителей, как я уже говорил. Если спуститься ниже по этой вертикали, то мы попадаем на уровень районных командиров. Сейчас в Бирме всего 12 районных командующих, каждый контролирует свою территорию настолько, что иногда правительство в Рангуне даже не может подступиться к региону - у режима не хватает власти. Именно районные командиры заключают соглашения с местными частными предприятиями, с группами, заключившими перемирие, а иногда и с вооруженными повстанцами. Вот это их доля в лесной промышленности и торговле. Ниже по вертикале возникают другие военные структуры - военная разведка, например. Разведка участвует в торговле древесиной тем, что дает разрешение на торговлю или не замечает явных нарушений закона и норм лесодобычи. Когда мы готовили этот доклад, нам удалось получить свидетельские доказательства того, что военные даже предоставляют транспорт для нелегальной перевозки леса за границу. Поскольку транспорт военный, он может легко пересекать блокпосты и контрольно-пропускные пункты, не подвергаясь проверке. Еще ниже уровнем - военные подразделения на местах, которые контролируют дороги и границу Бирмы. Они - последние, кто может остановить нелегальную торговлю лесом в стране, но не делает этого. Так что с самого верха и до самого низа военные участвуют в этой торговле. Ирина Лагунина: Но насколько я понимаю, в Бирме есть ограничения на вырубку леса и на продажу древесины. Есть государственные законы и квоты. Насколько строго они соблюдаются всеми сторонами, участвующими в процессе. И, кстати, есть ли какие-то механизмы контроля на тех территориях, которые принадлежат повстанцам? Саймон Филлипс: Законы о лесном хозяйстве Бирмы в теории очень хороши, но их все больше и больше игнорируют, начиная со времени обретения страной независимости. Это относится, в первую очередь, к тем территориям, которые находятся вне правительственного контроля. Но даже в тех районах, на которые распространяется центральная власть, научный контроль за лесами и лесной промышленностью сильно ослабел. Сама система восстановления лесов была введена еще в колониальные времена. Причина того, что отрасль сейчас в упадке, состоит в том, что, начиная с обретения независимости, властям в Рангуне - сначала демократическим, а затем и военным после переворота в 1962 году - срочно требовались деньги. А откуда они могли получить валюту? Именно от эксплуатации лесных массивов, которые были в сфере их контроля. Они контролировали незначительную часть территории страны, но пытались вырубить столько древесины, чтобы хватило на потребности всей Бирмы. И поэтому доступные для правительства территории подвергались усиленной вырубке. Власти уже не могли проводить нормальную инвентаризацию леса - подсчитывать, сколько там деревьев всего, сколько можно срубить. На это не было ни сил, ни людских ресурсов, ни денег. Поэтому вырубка леса начала превышать площадь новых лесопосадок. Ирина Лагунина: Вот эксперт организации "Всемирный свидетель" Саймон Филипс сказал, что в Бирме есть не самые плохие законы, ограничивающие разработку древесины. Вопрос директору исследований Бирманского фонда в Вашингтоне Сау У. Тот факт, что военные контролируют экономику, развязывает им руки? Они соблюдают законы или действуют в соответствии с тем, что диктуют им их собственные коммерческие аппетиты? Сау У: Именно это сейчас и происходит в стране. У нас было то, что называется, селекционная система Бирмы, которую мы унаследовали от британской администрации в колониальные времена. И все последующие правительства вплоть до 1988 года довольно строго следовали этой системе. Благодаря ей нам удалось до конца 80-х годов в значительной мере сохранять лесные запасы страны. Когда военные в 1988 году пришли к власти и унаследовали серьезный экономический кризис, они изменили систему и открыли лес для иностранных разработок. Какое-то время в стране царила полная вседозволенность. Потом Запад обратил внимание на то, что происходит в Бирме, подверг правительство сильнейшей критике и давлению. Тогда режим изменил политику. Вместо иностранных концессий в стране начали работать местные компании, но опять только те, которые имели близкие связи с режимом, с верхушкой генералов, то есть компании олигархов. Так что сменилась форма собственности, но не формы эксплуатации лесных массивов. Степень эксплуатации леса не уменьшилась. Ирина Лагунина: Какая часть страны находится вне контроля центральной власти? Сау У: Информация о том, кто контролирует группы, заключившие перемирие, и приграничные районы, весьма спорная. С одной стороны, режим утверждает, что в стране установлен мир, что у них прочные соглашения с группами на границе, что туда даже идут финансовые инвестиции. Это - одного рода пропаганда. С другой стороны, следуют заявления того же правительства, что центральная власть не контролирует приграничные районы и, соответственно, не может нести ответственность за то, что там происходит. Они хотят снять с себя ответственность за экологическое разрушение, которое продолжается в приграничных районах, за наркоторговлю в провинции Шан, например. Проблема транспортировки наркотиков через эту провинцию начала беспокоить соседние страны - Китай и Таиланд. Получается несколько шизофреническая картина того, что же все-таки контролирует правительство, а чего оно не контролирует. Ирина Лагунина: А в действительности что? Сау У: Действительность состоит в том, что конфликт в Бирме трансформировался. Вооруженных столкновений в абсолютном большинстве приграничных районов больше нет. Но это не значит, что в эти регионы пришел мир. Как нельзя сказать и того, что соглашения о перемирии принесли облегчение местному населению. Прекращение вооруженных столкновений ничего не дало людям, которые живут в этих районах, не принесло в развития этих территорий. Война переродилась: это уже не столкновение двух вооруженных сторон, а столкновение между теми, у кого есть оружие, и теми, у кого его нет. Ирина Лагунина: А как люди живут в этих приграничных районах? Вернее, как они там выживают? Что там за экономика? Сау У: В Бирме есть все виды экономики. С одной стороны, есть официальная государственная экономика, но она в значительной мере опирается на эксплуатацию природных ресурсов. Как я уже говорил, в 2002 году экспорт древесины составил 11 процентов доходов, а природный газ - 50 процентов, половину внешней торговли страны и половину доходов. Так что экспорт природных ресурсов составляет три четверти доходов страны. И эта тенденция продолжится, потому производство находится в упадке, а страна в целом серьезно страдает от экономических санкций, наложенных Соединенными Штатами. В приграничных же районах процветает нелегальная, подпольная экономика, которая, впрочем, тоже тесно связана с официальной государственной политикой - вывоз природных ресурсов вместе с торговлей наркотиками. А на самом дне есть экономическая стратегия местных жителей - их стремление выжить. Они вынуждены приспосабливаться к этим официальным и неофициальным экономическим течениям. Ирина Лагунина: Сау У, директор исследований Бирманского фонда в Вашингтоне. Сделаю сноску: санкции США на ввоз товаров и природных ресурсов из Бирмы, о которых говорил Сау У, были введены в прошлом году. Еще раз из доклада лондонской группы "Всемирный свидетель": "Бирманская пресса довольно часто сообщает о том, что власти перехватывают грузовики со спиленными деревьями, разделанной древесиной и оборудование для лесной промышленности. В мае 2003 года, например, газета "Мьянма Таймс" сообщила, что, по данным Департамента лесной промышленности, за 2002-2003 финансовых год было конфисковано 20 400 тонн нелегальной древесины, на 900 тонн больше, чем в предыдущий год. Директор департамента У Тин Лат /.../ в той же статье призвал население помочь правительству и сообщать о фактах незаконных операций с древесиной. В то же время информацию о том, что составляет легальную торговлю древесиной в Бирме - то есть какие существуют легальные группы или компании, где они работают и под чьим контролем - получить довольно сложно. Поэтому сложно определить, какие операции с древесиной являются легальными. Надо также отметить, что легальная лесная промышленность в Бирме может быть разрушительной, а незначительная и не наносящая большого вреда добыча древесины местным населением для собственных нужд является нелегальной". Ирина Лагунина: В 2001 году в Бирме прошел показательный процесс. Трое крестьян получили по 5 лет тюрьмы за то, что спилили 10 деревьев и на телеге привезли их в свою деревню. Они хотели построить дома. О правах человека в связи с затяжным конфликтом в Бирме и о том, как военный режим строит коммерческие отношения с повстанцами в приграничных районах мы будем говорить в следующем выпуске программы "Продолжение политики". Пока же остановлюсь на том, что нынешние тенденции вырубки леса, по оценкам всех экспертов, в Бирме продолжатся. Тем более, что правящий совет все чаще использует древесину для бартера. Например, именно древесину получила два года назад в качестве платы за сделку Россия. Бирма купила 10 истребителей МИГ-29. А есть еще российский проект создания атомного реактора. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
